Книга Предания Синих камней - Станислав Ермаков

Но далеко не все почитаемые камни находятся на холмах. Не логичнее ли будет, когда камни на холмах, отождествляемые с ними горы и некоторые священные деревья (а то нам некуда будет девать русалок – или они тоже из свиты громовника?) действительно окажутся в символической связи с Перуном, а камни в оврагах, у лесных источников, на берегах или у болот будут соотнесены с Велесом?

Интересно, что мифологическая нагрузка именно камней как отдельных объектов при таком толковании не сильно изменится, если изменится вообще. Если камень – точка «начала отсчёта» и точка перехода, то она может быть соотнесена и с Мировой горой, и с Мировым древом. Мы (и не только мы) это уже не раз показывали. Но и Перун, и Велес – два бога, без которых, если угодно, Мировая ось не выстоит. Можно сказать, именно они обеспечивают её устойчивость и равновесие.

Кстати, на протяжении всей книги упускал возможность обратить внимание на ещё одну достопримечательность Переславля. На юго-западном, то есть почти противоположном Александровой горе, берегу Плещеева озера находится гора Гремячая – та самая, на которой ныне стоит Ботный дом и хранится «дедушка русского флота», ботик Петра Великого. У подножия её располагается один из трёх известнейших переславских источников: ключ Гремяч.

Согласно преданию, молния ударила в росший здесь высокий дуб и в том месте, где она вошла в землю, открылся родник. Вода в нём считается очень хорошей, но содержит большое количество гидроокиси железа, вследствие чего окрашивает русло, берега и даже растения в красно-ржавый цвет.

Ключ у подножия горы Гремячей

Прямо-таки напрашивается эдакая сакральная пара – Перуново святилище на горе Гремячей как символическая оппозиция Синь-Камню. Всё это будет лишь моими допущениями, фантазиями, поскольку никаких исторических свидетельств у нас нет, кроме рассуждений. Я лишь исхожу из логики мифа и из того соображения, что название «Гремячий» вполне может (хотя и совершенно необязательно) оказаться позднейшим переосмыслением образа громовника.

Молния едва ли будет бить в подножие холма, скорее, в его вершину, даже если под холмом действительно почвы, богатые железом. Значит, легенда едва ли точна и родник получил имя по горе или одновременно с ней. Дерево или гору, в которое ударила молния, скорее назовут «громовой», но «гремячим» поименуют шумный и обильный родник. Так что здесь есть над чем подумать и что поискать.

Насколько можно судить, связанные с коронационными камнями обычаи восходят к общеевропейским представлениям о сакральной природе власти и путях получения права на неё. Это очень интересная тема, связанная и с сакральной географией, с проекцией небесных прототипов на земные их воплощения, но рассматривать её сейчас – значит начать обсуждать совершенно другие вопросы, чем те, о которых шла речь раньше.

Не исключено, что информация о существовании у восточных славян обычаев, связанных с престольными (коронационными) камнями просто не сохранилась. Если на них нет указаний, то, значит, этот обычай исчез довольно рано. Причины могут быть разными. Возможно, до нас дошли его отголоски, но никто этот вопрос вроде бы пока не изучал…

Хорошо уже и то, что благодаря этому обычаю мы попробовали и, не исключено, сумели определить направление, двигаясь в котором можно разобраться с соотнесением священных камней с тем или иным славянским богом. Естественно, это касается и Синь-Камня тоже.

Заключение

Что же, пора подводить итоги и раскладывать по полочкам всё, что было написано выше.

А действительно, что в итоге получается? Да, собственно говоря, не так уж мало, но в некотором отношении почти ничего. И в этом нет ничьей вины – ни автора, ни вашей.

Написав «ничего», я имею в виду, что историю Синь-Камня так и не получается прояснить окончательно.

То есть нет никаких сомнений, что на восточном берегу Плещеева озера, которое само по себе есть уникальный и во многих отношениях не исследованный ещё до конца природный памятник[184], лежит большой, скорее всего, ледниковый валун. Валун этот называют Синь-Камнем, подобно немалому количеству других камней на территории Русской равнины. Имя его почти наверное связано не с цветом породы, а с особенностями восприятия мифологических функций этого валуна в далёком прошлом.

Вид на восточный берег Плещеева озера на фото С. М. Прокудина-Горского. 1911 год

Характеристики, приводимые разными авторами в разных книгах, на официальных информационных стендах и в средствах массовой информации, не соответствуют друг другу настолько, что рассчитываемые на их основании показатели массы валуна разнятся в среднем в 2–3 раза (освежите в памяти нашу таблицу, если хотите). При этом имеются документы, заставляющие усомниться по крайней мере в одной существенном величине: в высоте камня. В результате возникают естественные вопросы и к другим «официально принятым» параметрам камня.

Ныне этот камень, который, повторимся, – подобно множеству других камней на территории Центральной и Северо-Западной России – принято называть «синим», считается тем самым камнем, что с древности до недавнего времени почитался как священный. Однако если встать на путь формальной логики и начать докапываться до истоков, то на основе доступных сведений нам не удастся однозначно сказать, на самом ли деле это именно тот камень, что на протяжении нескольких веков фигурирует в исторических источниках.

Поясню. Могут ли быть правы те, кто писал, что «настоящий» камень разбили? Не произошла ли тогда некая подмена, пусть и невольная? А что, если настоящий камень довезли-таки и уложили в фундамент церкви, откуда его вынули уже в советское время и перенесли на главную площадь города? А что, если камень так и остался на дне озера (есть ведь и утверждения, будто вроде как он там лежит), но внимание людей перешло на другой, тоже вполне выразительный валун?

И это – далеко не все вопросы, которые можно задавать, не правда ли?

Не беспокойтесь: я задаю их не потому, что сам думаю каким-то похожим образом, но потому, что их надо задать (если опять же принять во внимание всё, о камне написанное).

Обмеряем Синий камень. Не тот, другой: один из подмосковных. Но и до «того самого» кто-нибудь, хочется верить, доберётся и сделает всё, как надо