Книга Геносказка - Константин Соловьев

Гензель был уверен, что руки королевы были пусты, когда она вошла. Он сам целовал ей ладонь. Но теперь она что-то держала в кулаке. Что-то достаточно большое, округлое, алое…

Когда она разжала пальцы, Гензель уже догадывался, что увидит на фоне безупречно гладкой королевской кожи.

Яблоко. Крупное, спелое, из тех, что зовут наливными. Оно и казалось налитым солнечным светом, в нем смешался ярко-алый свет зарождающегося дня и насыщенный желтый теплого полудня. Гензель не прикоснулся к нему даже пальцем, но отчего-то сразу понял, что яблоко должно быть сладким, как мед.

Такое яблоко было редкостью даже для Лаленбурга. По крайней мере, ничего подобного ему прежде на прилавках замечать не приходилось. Оно выглядело произведением искусства, штучно созданным в лаборатории, а не плодом, рожденным в чреве грязной зараженной земли. Гензель даже не осмелился протянуть руку, чтоб взять яблоко. Это пришлось сделать Гретель.

— Отрава? — равнодушно спросила она, взвесив плод в руке.

Королева царственно склонила голову.

— Лучшая из возможных. Уникальный яд, не имеющий ни аналогов, ни противоядий. Он генетически ориентирован на принцессу Бланко, один лишь крохотный кусочек выжжет нейроны у нее в мозгу, превратив его в кашу…

Строгое и утонченное лицо королевы Лиг исказилось от ненависти. Такой, которой Гензелю не приходилось видеть на человеческих лицах. Как отпечаток кислотного ожога. На миг эта ненависть сделала ее по-настоящему страшной. Гензель едва не отшатнулся.

— Это…

— Это обязательное условие, — процедила королева, внимательно глядя на Гензеля. — Принцесса должна умереть именно от этого яда. Ничему другому я не доверяю.

«Свинец уже вышел из моды? — хмуро подумал Гензель, не зная, что ответить. — Или ее величество, подобно супругу, видит в яблоке какой-то особенный символизм?.. Дьявол, мне этот символизм уже встал поперек горла…»

— Не желаете рисковать? — спросила Гретель.

Королева одарила ее ласковой улыбкой.

— Вот именно. В ней течет отравленная кровь. Это значит, что строение ее тела может отличаться от человеческого. Я слышала про мутантов с невероятной способностью к регенерации или с мозгом в животе. Сталь и порох не годятся. Только по-настоящему надежный яд. Кстати, это не последнее мое условие. Их два, но оба должны быть выполнены неукоснительно.

— Какое второе?

— Ее тело. После того как принцесса Бланко умрет, вы принесете мне ее мертвое тело. Или укажете место, где его оставили, чтоб мои слуги сделали это сами. Подчеркиваю, это обязательное условие.

— Я слышала, некоторые убийцы удовлетворяются головой или ушами…

— Все тело принцессы, — отчеканила королева Лит. — Без повреждений. Мертвое. Любое отступление от этого пункта влечет разрыв контракта. С самыми неприятными для вас последствиями.

— Для чего вам тело? — без всякого интереса спросила Гретель. Так, точно речь шла о генетическом зелье от бородавок.

— Едва ли это имеет значение для пары грязных квартеронов, вся задача которых — найти принцессу и передать ей яблоко. Впрочем… Учитывая деликатность контракта, будем считать, что вы временно — мои доверенные квартероны. Я собираюсь сделать из принцессы Бланко чучело. Не смотрите на меня так, сударь Гензель, я не чудовище. Скажем так, принцесса дорога мне… как память. Я хочу видеть ее каждый день перед собой. Считайте это королевской слабостью.

— Сколько вы готовы заплатить за контракт? — спросила Гретель.

Гензель тщетно вглядывался в ее лицо, пытаясь увидеть на нем хотя бы тень человеческого чувства. Тщетно: оно выглядело не выразительнее, чем обычно. Отрешенное лицо геноведьмы, бледная маска, обрамленная белыми волосами. И глаза — непонятно куда смотрящие, неподвижные, мягко сияющие — то ли драгоценные камни с острыми, как у алмаза, гранями, то ли просто кусочки прозрачной слюды, вставленные в глазницы.

Сестрица…

Королева удовлетворенно кивнула.

— Я наслышана об алчности геноведьм. Королевская казна давно пуста, как черепная коробка анэнцефала. Но у меня есть собственные средства, в которых я не очень стеснена. Скажем… Двадцать тысяч дукатов?

Зубы Гензеля едва не лязгнули друг о друга.

Двадцать тысяч монет лаленбургской чеканки? Цифры в голове завертелись, наскакивая одна на другую и разлетаясь. Столько Гретель может заработать контрактами геномастера за десять лет. Десять лет упорного, тяжелого, а часто и смертельно опасного труда. Десять лет путешествий из города в город, из королевства в королевство. Ночевки в трактирах, а то и придорожных канавах, несвежая дрянная еда, пронизывающий холод…

Да за двадцать тысяч лаленбургских дукатов они купят себе целое село вместе со всеми населяющими его жителями! И лабораторию для Гретель, настоящую, полную самого современного оборудования. И винный погреб, набитый драгоценными бутылками. Он, никогда не пивший вина, наконец узнает, что чувствуют высокородные господа, когда хлещут это пойло… И еще фруктовый сад, полный прекрасных, не знающих генетической порчи плодов… Только, пожалуй, не яблок. Их и так в последнее время становится многовато вокруг.

Двадцать тысяч золотых — за одну принцессу. За маленькую услугу.

Просто надо дать принцессе не маленькое и зеленое яблоко, а большое и сочное. Не самое трудное дело.

— Все без обмана. — Видимо, королева растолковала их молчание по-своему. — Вы получите все до последней монеты, когда назовете мне место, где лежит мертвая принцесса. Как вам такой контракт?

Гензелю вдруг невыносимо захотелось сплюнуть. Грязной квартеронской слюной на ухоженный и чистый пол импровизированной кельи, чей воздух пропитан ароматическими маслами и духом самого Человечества, Извечного и Всеблагого. Иконы, мощи, показное благочестие, скромность… Двадцать тысяч монет — за мертвую семнадцатилетнюю девчонку.

Здесь нет веры. Той веры, что ему знакома, веры в возрожденное Человечество. Ловушка. Обман. Ложь. Гензелю показалось, что вся королева пропитана смертоносным ядом, подобно отравленному яблоку. Не может быть, чтобы в обычном человеческом теле вмещалось столько яда. А ведь это не обычное тело, а королевских кровей, почти святое в своей генетической чистоте…

— Условия контракта мне подходят, — не колеблясь, произнесла Гретель. Яблока в ее руках уже не было, значит, успела спрятать. — Но у меня также есть два условия.

Королева взглянула на нее презрительно, как на муху, осмелившуюся сесть на тарелку из королевского сервиза.

— Геноведьма выдвигает условия королевской особе? Не забылись ли вы?

— Вы всегда можете заключить контракт с кем-нибудь другим.

Королева усмехнулась и провела тонкими пальцами сверху вниз по священной двойной спирали. Гензелю показалось, что он слышит глухой отзвук металла.

— Какие условия?