Книга Танец теней - Энн Стюарт

— Разумеется. И именно поэтому я не хочу, чтобы вы таскались по всему континенту вслед за мною и моим мужем. Мы ведь бродяги, дитя мое. Настоящие бродяги, не имеющие на всей земле места, которое они могли бы назвать своим домом. Я ни за что не соглашусь, чтобы вы разделили с нами подобный образ жизни.

— Но у меня очень много денег, Вэл! Мы с вами могли бы построить здесь дом. А ваш муж пусть продолжает свои путешествия. Признаюсь откровенно, меня манит вовсе не перемена мест — на самом деле мне совсем не хочется покидать Англию. Но я хочу, очень хочу быть рядом с вами!

— Софи, — мягко произнес Вэл, — это никуда не годится.

— Но почему же нет?

— Нас отвергнет общество.

— Почему?

Боже, как она была наивна, его Софи!

— Потому что мы будем делить кров не как подруги, — выпалил он. — Мы будем жить вместе как любовники.

Ему явно удалось поразить Софи. Но в ту же минуту она нанесла решающий удар.

— Если это то, чего вы хотите, — задумчиво произнесла девушка, — я согласна.

Вэлу понадобилось все его самообладание, чтобы тут же не кинуться на Софи. Набрав в легкие побольше воздуха, Вэл попытался успокоиться. Она не понимала, что говорит. Не сознавала ни последствий, ни истинного смысла своих слов. Кому, как не Вэлу, знать, что Софи вовсе не тянуло к женщинам. Ее тянуло именно к нему. Она хотела его. Так сильно, что готова была рискнуть всем.

— А я не согласна… — сказал Вэл и сделал паузу, давая Софи возможность осознать услышанное. — Моя дорогая Софи, вы так молоды, а я опытная, умудренная жизнью женщина, и это кажется вам привлекательным. — Черт побери, сейчас ему было особенно неприятно говорить о себе в женском роде. — Но на самом деле вам нужен муж, дети, вам нужна своя жизнь. Я же предпочитаю вести свою. И меня вовсе не интересует однополая любовь.

— О, но я вовсе не имела в виду… — растерянно пролепетала Софи и начала подниматься с кровати. — Пожалуй, мне лучше уйти.

Вэл не мог больше этого вынести. Унижать Софи было еще преступнее, чем лгать ей. Но сказать правду было невозможно.

— Простите меня, Софи, — хриплым от волнения голосом произнес Вэл. — Я не хотела сделать вам больно.

— О, Вэл! — всхлипнула Софи и вдруг бросилась к нему и забилась в рыданиях, прижимаясь к его груди.

Вэл понимал, что должен оттолкнуть ее. Но руки его, словно сами собой, уже обнимали хрупкие плечи девушки. Он гладил и покрывал поцелуями пахнущие цветами белокурые волосы, тихо бормоча слова утешения, а Софи все рыдала и рыдала в его объятиях. Но внезапно девушка замерла неподвижно, и Вэл понял, что все кончено. Ведь руки ее касались его небритого лица, а голова прижималась к его груди — абсолютно плоской и абсолютно мужской груди.

В следующую секунду Софи резко вскочила с кровати, бросилась к окну и распахнула ставни. Комнату сразу залил яркий свет. Она молча смотрела на него, и лицо ее было абсолютно белым от потрясения. Одеяло сползло с груди Вэла, он лежал перед ней во всей красе. И чувствовал себя последним мерзавцем на свете.

— Вы негодяй, — произнесла наконец Софи, и в голосе ее слышались горечь и отчаяние.

— Честно говоря, вы правы. — Он сбросил с себя одеяло и встал с кровати.

— Вы солгали мне! Обвели меня вокруг пальца!

— Да, — снова согласился Вэл.

— И вы все время смеялись надо мной! Над маленькой глупой провинциалкой, готовой бросить все ради страсти к другой женщине.

— Я никогда не смеялся, — возразил Вэл. — Я был… тронут.

— Черт бы вас побрал!

— Да.

Софи выбежала из комнаты, хлопнув дверью, и Вэл не пытался ее остановить. Ему нечего было ей сказать. Ничего такого, что могло бы оправдать его в глазах обманутой девушки. Что ж, он всегда знал, что у них двоих нет будущего. И только надеялся сохранить нежную, добрую память о своей любви…

Дверь снова распахнулась, но на этот раз на пороге стоял Фелан.

— Что здесь, черт побери, произошло?

— Разве так трудно догадаться? — устало произнес Вэл, отворачиваясь от окна. — Она предложила бежать вместе со мной. Я отклонил ее предложение. Софи сказала, что любит меня. Я сказал, что лучше ей подождать любви к мужчине. Тогда она бросилась в мои объятия, а дальше случилось то, что и должно было случиться. Софи ненавидит лжецов.

— Ты попытался объяснить ей причины?

— Нет.

На секунду в комнате воцарилась тишина.

— Что ж, это хорошо. — Фелан, как всегда, был сама практичность. — Чем меньше народу знает о нас, тем лучше.

— Нам пора убираться отсюда, Фелан. Как только обитатели Хэмптон-Реджис узнают…

— Софи никому ничего не расскажет: это прежде всего пагубно отразилось бы на ней же самой. Ведь все знают, что последние несколько недель она буквально ела у тебя с рук. Не говоря уже о том, что провела ночь в гостинице наедине с тобой. Если выяснится, что ты мужчина, репутация ее будет погублена.

— Но она может не понимать этого! Она так наивна, так невинна…

— Да, она невинна. Но далеко не глупа. И никому ничего не расскажет — причем не только ради себя. Успокоившись немного, Софи поймет, что, должно быть, у тебя были весьма веские причины лгать ей. Она может не понимать этих причин, но, готов спорить, она не станет тебя выдавать.

— Мне надо срочно выбраться отсюда, Фелан! Все изменилось от плохого к худшему. Я готов добираться до Франции вплавь!

— Завтра.

— Что?

— Одна небольшая посудина как раз отплывает завтра во Францию. Я договорился, что они перевезут троих — тебя, меня и Ханнигана.

— А как же Дульси?

— Ее придется оставить. Здесь кругом ее родня. Кроме того, Дульси вовсе не привлекают путешествия по дальним странам.

— Завтра… — угрюмо пробормотал Вэл, стараясь мысленно убедить себя в том, что именно этого он только что и хотел.

— Приободрись, Вэл! — Фелан похлопал его по плечу. — Пока мы доберемся до Парижа, ты десять раз успеешь ее забыть.

Фелан посмотрел прямо в глаза старшему брату.

— Как ты забыл Джульетту, да?

— Джульетту? А кто, черт побери, такая Джульетта?

— Просто девушка, которая любит тебя.

Фелан выскочил из комнаты, больше не пытаясь скрыть свой гнев и отчаяние.

Софи де Квинси была вне себя от злости, ее всю трясло и даже немного поташнивало. Если бы она не приехала в Саттерз-Хед на старой коляске, запряженной не менее старой клячей, то наверняка скакала бы домой галопом. Но она слишком любила старушку, чтобы хлестать ее кнутом, поэтому дорога домой заняла довольно много времени. И все это время Софи заливалась слезами от обиды и отчаяния.