Книга Помни меня - Лесли Пирс

Все факты говорили о том, что плавание в Батавию будет примерно таким же, как их жизнь на плавучей тюрьме в Англии: мало еды, темнота и цепи.

Мэри оказалась права во всем. Дополнительную палубу разделили на три отсека: передний предназначался для беглых заключенных, средний — для команды «Пандоры», и отсек на корме отвели мятежникам. Но еще хуже, чем темнота, были кандалы: к полу прикрепили длинный шест, с которого спускались цепи и кандалами приковывались к их лодыжкам, так что они вообще не могли двигаться.

Мэри в последний раз бросила взгляд на порт, прежде чем ее втолкнули в их новую камеру. Ночью шел дождь и весь город блестел в солнечных лучах. Она видела, как женщины из деревни с младенцами на руках махали ей на прощанье с причала, где стояли лотки с горами фруктов и овощей. Рыбаки несли огромные корзины свежепойманной рыбы, и мальчик, развозивший на тележке кокосы, с которым Мэри так часто общалась, что-то кричал ей. Запах сандалового дерева висел в воздухе, словно ароматное невидимое облако, и глаза Мэри наполнились слезами, когда она бросила прощальный взгляд на место, которое стало ей так дорого.

— Почему он делает это с тобой, мама? — спросила Шарлотта, когда один из членов экипажа надел кандалы на ноги Мэри. — Как же ты теперь будешь ходить?

Мэри не могла ответить, она была слишком расстроена тем, что не сможет заботиться о своих детях в таких условиях. Но вопросы Шарлотты прервались, когда дверь захлопнули и заперли на задвижку и заключенные оказались в кромешной тьме. Девочка издала пронзительный крик и, споткнувшись о шест в темноте, упала на колени Мэри прямо на Эммануэля.

— Капитан выделил каюту на корме корабля для тебя и детей, — сказал Джейми Кокс. — Но этот подонок Эдвардс заявил, что ты останешься здесь с нами. Он хочет отыграться на тебе, потому что разочарован, что не поймал всех мятежников с «Дара».

— Я с радостью повесил бы его, — прорычал Джеймс Мартин, и после минутной паузы обратился к Уиллу. — Ну вот наконец тебе и твой корабль, старший помощник капитана, — сказал он язвительно. — Как тебе нравится твоя каюта? Твоя супруга с детьми тоже тут.

С каждым днем ужас этой темной камеры становился все невыносимее. Когда светило солнце, было очень жарко, и каторжникам казалось, что они изжарятся живьем, а когда начинался ливень, они промокали до нитки. Им давали ровно столько еды, чтобы они не умерли с голоду, а закованы они были так, что не могли сдвинуться с места даже для того, чтобы облегчиться, Мэри кричала, умоляя сжалиться хотя бы над Шарлоттой и Эммануэлем, но, если кто-то на корабле и слышал ее крик, на него не обращали внимания. В тех редких случаях, когда отрывалась дверь, Мэри видела, что то улучшение в здоровье детей, которое произошло за время пребывания в Купанге, сошло на нет. Они сидели и плакали от страха, все в засохшей грязи, и буквально через несколько дней Эммануэль слег с температурой.

Мужчины почти не разговаривали. Когда становилось светло, Мэри видела, какие у них затравленные глаза. Нат и Джейми стонали во сне, Билл ругался, а Джеймс, похоже, вообще не спал, и его глаза поблескивали в темноте. Только Сэм Брум пытался уверять, что все в конце концов образуется, но Мэри знала, что он говорит это только ради детей.

Они попали в циклон, и на них хлынула вода, которая, казалось, могла утопить их. Когда корабль швыряло из стороны в сторону, гремел гром и молния время от времени освещала лица каторжников с застывшим выражением ужаса, Мэри молилась, чтобы корабль утонул, положив конец их страданиям.

Они слышали, как кричала и ругалась команда «Дара», которая энергично взялась помогать морякам «Рембанга». Гораздо позже Мэри узнала, что многие члены голландской команды сидели под палубой и играли в карты, пока англичане пытались увести корабль от скал.

У Уилла тоже поднялась температура, и он в бреду звал маму. Мэри ничего не могла для него сделать, так как была закована и должна была заботиться о детях. Злость Джейми на старого друга прошла настолько, что он время от времени давал ему попить, но остальные мужчины по-прежнему злились на Уилла.

— Сдохни, думая о том, что ты на нас навлек! — кричал несколько раз Уильям Мортон. — Я надеюсь, что ты будешь гореть в аду, тварь!

«Рембанг» прибыл в Батавию седьмого ноября. Месяц на море показался каторжникам годом. Они были покрыты невероятным количеством грязи, страдали от голода и жажды и почти ослепли от темноты. Они не знали, проплывал ли корабль мимо других островов и больших массивов суши или шел в открытом море. Все они утратили чувство времени и расстояния.

Гамильтон, корабельный хирург, на минуту зашел в трюм, зажимая нос платком, но его все равно стошнило. Он почти не глянул на мужчин, но велел, чтобы Эммануэля отвезли в больницу, и Мэри с ним. Остальных заключенных собирались перевезти на сторожевой корабль до того момента, пока не найдут судно, отправляющееся в Англию.

— Шарлотта тоже должна пойти со мной, — умоляла Мэри в страхе, что ее маленькая девочка будет заключена на другом корабле без нее. — Она без меня тоже заболеет.

У Гамильтона было хмурое лицо и косматая борода.

— В больнице она заболеет еще быстрее, — сказал он. — Это место здесь зовут европейской Голгофой, а больница — просто вонючая дыра. Но если хочешь, можешь взять ее с собой.

Мэри не поняла, что он имеет в виду, поскольку представляла себе, что в Батавии будет примерно то же, что и в Купанге. Плавание длиной в месяц означало, что это место не так далеко, и она слышала, что Батавия является центром компании «Голландская Вест-Индия». Но вскоре Мэри почувствовала разницу. Первым, что она увидела, когда ее подняли на палубу, были плававшие в воде трупы, и ее стошнило.

Купанг был местом, где откомандированные туда работники компании «Голландская Вест-Индия» чувствовали себя счастливчиками, несмотря на шум и большое количество людей разных национальностей. Но воздух там был чистый и бодрящий, и климат казался идеальным. Кроме того, сразу за городом открывался прекрасный вид на джунгли, горы и райские пляжи.

Но Батавия задыхалась от жары и испарений. Голландцы проложили каналы по всему городу, и стоячая, гнилая вода распространяла болезни, от которых европейцы умирали как мухи. Мэри видела, что команда корабля не горела желанием сходить на берег, и это был верный знак, что в этом месте нет ничего хорошего. Она подслушала, как один английский моряк, который бывал уже здесь раньше, заявлял, что даже самых здоровых членов команды через считанные недели станет в десять раз меньше от лихорадки.

Когда два охранника увели ее с Эммануэлем на руках и Шарлотту, которая тащилась сзади, Мэри обернулась к своим друзьям, стоявшим на палубе, и ее глаза наполнились слезами.

Все они были худыми и грязными. Единственным ярким пятном в их группе выделялись рыжие волосы Сэмюэля Берда, но и они потускнели от грязи. Нат Лилли и Джейми Кокс, которые были младше остальных, казались мальчишками. Билл Аллен изо всех сил старался выглядеть важным, а Джеймс Мартин тер кулаками глаза. Сэм Брум и Уильям Мортон поддерживали друг друга. Уилл стоял в стороне от всех, шатаясь от лихорадки.