Книга Изабелла Прекрасная - Маргарет Кэмпбелл Барнс

— Мы теперь, возможно, никогда не сможем захватить младшего Деспенсера, — посетовала она. — Повесьте старого негодяя в его железной сбруе!

Она вспомнила прежние времена, когда он нагло обращал внимание короля на все ее небольшие траты и любые отклонения от выработанных ими строгих правил. Она также припомнила, как его невестка постоянно следила за ней и унижала.

— Я уничтожу их всех! — поклялась Изабелла.

Длинное высохшее тело старика все еще болталось на виселице, когда поймали его сына. К облегчению Изабеллы, ее мужу удалось скрыться. Их маленькое суденышко, скрывавшееся недалеко от замка, должно было отплыть в направлении острова Ланди. Но ветры, приливы и отливы не давали возможности сделать это. И измученная команда в конце концов оказалась недалеко от Бристоля. Люди, которые с берега наблюдали за их неудачными попытками отчалить, подплыли к ним на лодке, принадлежащей рыцарю по имени Бомонд.

Когда Бомонд узнал, что за людей он спас, он отправил Деспенсера королеве. Новости о том, что он схвачен, на некоторое время исключили все остальные вопросы. Но когда Изабелла выслушала сбивчивое объяснение людей Бомонда и проанализировала все их недомолвки, она стала подозревать его в том, что он помог сбежать королю Англии. Чему она, Нед и Эдмунд втихомолку радовались. И перестали задавать ему смущающие вопросы. Пронеслись слухи, что Эдуард, который прекрасно плавал, смог приплыть в Уэльс, где верный фермер спас его от преследования, скрыв среди слуг в конюшне. Говорили, что он скрылся у монахов Нита.

— Теперь мы можем вернуться и взять в свои руки вашу столицу, — говорил сэр Джон. Его методичный ум и военная подготовка все еще побуждали его считать взятие Лондона их главной задачей.

— Мы возьмем с нами нашего пленного, — согласилась с ним Изабелла. Она была довольна. Ей не нужно было отдавать приказания, как его везти. Мортимер позаботился об этом.

— Ваш маршал, сэр Томас Уэйджер, выбрал для него самую паршивую лошаденку во всем Сомерсетшире, — ухмылялся он. — Ее выпирающие ребра будут мучить его всю дорогу. Слуги Уэйджера короновали его грязной соломой из конюшни. Они это сделали, чтобы никто не забывал, как он пытался управлять нами!

— Прикажите им, чтобы они накинули на него плащ с гербом Клеров. Таким образом его жена также не избежит стыда! — велела Изабелла.

Трудно было даже представить себе, до какой степени все ненавидели Деспенсера! Изабелла вдруг подумала, когда на миг проснулась совесть, может быть, это она так настроила их всех, и они позабыли о том, как блестяще он справлялся с государственными делами? Сложись все по-иному, он мог бы спасти и их самих, и корону от опасной и неукротимой власти баронов. А теперь люди выбегали из лавок и домов, чтобы забрасывать его грязью, старались попасть в его голову, украшенную короной из грязной соломы. Служки епископа Орлетона так настраивали их, что люди следовали за ними за пределы городов, дули в охотничьи рога и били в кастрюли и сковородки, как безумные!

По просьбе епископа королевский кортеж свернул в Херфорд, чтобы отдохнуть и немного привести себя в порядок во дворце епископа. Там они отметили День Всех Святых. Да так отменно, что у епископа заметно округлился животик. Изабелла встретилась там со своим вторым сыном, его прислали шерифы Лондона. Она так обрадовалась ему! Он стал умным и старательным мальчиком, хотя ему не хватало энергии и силы старшего брата. Он подробно рассказал ей о том, что происходило в Тауэре. Джон умел прекрасно копировать людей, и он рассмешил ее и всех присутствующих, изобразив гордую Элеонору Деспенсер, как она выла от ужаса, когда пришлось отдать приказание открыть ворота. Кругом звучали музыка и смех, вокруг нее собрались друзья и сыновья, и Изабелла даже забыла о муже Элеоноры, который сидел закованный в цепи в темнице под ними.

— Негоже нам в такой святой день забывать о нашем пленном, — сказал Джон Геннегау. Происходившее так отличалось от того, что вдохновило его на участие в этом предприятии, что он начал мечтать о крестовом походе в Священную Землю!

— Орлетон, пошлите пленнику прекрасно зажаренного павлина, — спокойно заметил Мортимер. Его лицо разгорелось от доброго вина и еды. Он вдруг стал говорить с забавным уэльским акцентом. — Преступникам перед казнью дают хорошенько поесть!

Стало ясно, что он уже не так сильно ненавидит своего врага. Он пленил его и получит назад свои земли. Но даже смерть Деспенсера не вернет ее брак, и у Изабеллы уже не будет такой чистой и незапятнанной совести!

Она промолчала. Деспенсеру отнесли павлина, но он к нему не притронулся.

— Он отказывается есть с той поры, как мы захватили его, — доложил сэр Томас Уэйджер.

— Может быть, он боится, что королева приказала отравить его? — предположил Мортимер. Он здорово захмелел.

— Или он надеется, что сможет умереть без нашей помощи, — добавил Линкольн, вспоминая, какие муки пришлось пережить его отцу.

— Он никогда не был сильным мужчиной, какими были король и Гавестон, — заметил Уэйджер.

Увидев, как лицо королевы покраснело от ярости, он понял, какую допустил бестактность, и торопливо добавил:

— Милорды, я хочу сказать вам, что он находится в таком состоянии, что может не дожить до Лондона. Несколько дней и ночей они без еды болтались в той лодке. Потом был нанесен страшный удар по его гордости. Даже когда мои солдаты дразнят его, похоже, он на них не обращает внимания.

Изабелле показалось, что она слышит сочувствие в его голосе. Она увидела выражение сочувствия и на лицах нескольких присутствующих на празднике людей. Ей хотелось, чтобы Деспенсер выслушал все оскорбления от толпы на улицах Лондона. Именно там она больше всего страдала от него и его родственников. Увы, никогда нельзя получить всего, что хочешь.

— Я прошу вас, милорды, назначить день его суда на завтра.

— Суд! — икнул Мортимер.

— Зачем тратить время на то, чтобы судить эту собаку? — спросил Линкольн.

— Мы должны хотя бы сделать вид, что будем судить его, — холодно заметила Изабелла. — С позволения милорда епископа, мы будем судить его завтра, здесь в Херфорде.

На следующий день из маленькой Залы были убраны столы, за которыми прежде сидели пирующие, и состоялся мрачный суд.

Пленник скорчился на стуле. Он был слишком слаб, чтобы встать и выслушать длинный перечень обвинений. Они собрали все воедино и обвиняли во всем этом Хьюго Деспенсера — от того, что он разрушил брак короля и королевы, до его частичной вины в казни Ланкастера.

На него возложили и вину за бегство короля при Беннокберне. Но он почти ничего не соображал от голода и даже, кажется, не слышал приговора: «Подвесить, протащить по улицам, распороть брюхо и четвертовать». Он, конечно, ничего не слышал, потому что иначе постарался бы не отстать в храбрости от своего отца.

Только в самом конце, когда его выводили из Залы, казалось, в нем разгорелся огонек жизни.

— Жаль, Хьюго Деспенсер, что у вас не осталось времени приехать в Лондон и посмотреть, кто теперь правит в Вестминстере, — издевалась Изабелла, наклонившись к нему с трона, который она позаимствовала у епископа.