Книга Море троллей - Нэнси Фармер

— Спасибо тебе, о Великая Королева.

— И чтоб ни про какую «Великую Королеву» я больше не слышала, — рявкнула Гламдис — Это ты для Фрит прибереги: она это обожает. Я и впрямь великая королева, и все это знают. Ты еще детеныш, так что можешь звать меня просто Матерью.

— Х-хорошо, Мать, — пролепетал Джек. До чего же странно было называть так кого-то, кто на самом деле матерью ему не был. — Я глубоко признателен тебе за то, что ты вылечила мне плечо и исцелила Отважное Сердце.

— А, Отважное Сердце, как же, как же, — проговорила Гламдис. Темные глаза ее лукаво блеснули. — Нахальный негодник, одно слово. — Пояснять, что имелось в виду, она не стала — А теперь я приглашаю вас всех на празднество в честь Олафа Однобрового. Всё будет так, как он сам пожелал бы: пир с музыкой, танцами и добрым угощением. Я скорблю о том, что Олаф ушел в Вальхаллу, но знаю: Один ему обрадуется. Лучшей двуногой дичи я в жизни не встречала.

Глаза Джека наполнились слезами, и даже королева — Мать, напомнил себе мальчик — утерла глаза краем плаща. Торгиль же зарыдала в голос.

Наконец все покинули тронный зал и долго шагали по длинным коридорам, пока не вышли во внутренний двор: просторный, идеально круглый и вообще более всего смахивающий на застывшее озеро. Двор находился под открытым небом, а по краям его выстроились палатки. Джек принюхался: пахло жареным тетеревом. Мальчика усадили за невысокий стол вместе с Торгиль: ётунские столы были для них слишком велики. Фонн и Форат устроились рядом — за компанию.

Впервые в жизни Джек увидел тролльих малышей — так называемых «детенышей». Они носились взапуски между столами и украдкой таскали всякие вкусности. Они поскальзывались на льду, сталкивались, громогласно подзуживали друг дружку и то и дело затевали потешную возню. Впрочем, детей было немного. Фонн объяснила, что взрослеют они медленно — тем, что казались ровесниками Джека, уже перевалило за пятьдесят. Сама Фонн считалась еще слишком юной, чтобы завести себе гарем.

Детеныши на каждом шагу учиняли беспорядок — но никто особо не возражал. Взрослые снисходительно улыбались, глядя на то, как малыши карабкаются вверх по занавесям, переворачивают стулья и кидаются снежками. Дома Джека выдрали бы за куда меньшие безобразия.

Джека с Торгиль потчевали тетеревятиной с брусничным вареньем, кроликом с луком, медвежьими лапами (от лап Джек отказался) и толстыми ломтями лосятины. Горная Королева одна уплела целую лосиную ногу, а Фонн с Форат рвали на куски гигантскую форель. На тролльем пиру за столом вели себя ничуть не лучше, чем на празднестве короля Ивара.

— Чур, одну ногу на пол! — заорал молодой увалень, что влюбленно поглядывал на Фонн. — Правило у нас одно: пока ешь, держи ногу на полу!

— Это он передо мной выпендривается, дескать, человеческую речь освоил! — фыркнула Фонн.

Еще Джека с Торгиль угощали хлебом со свежим маслом и медом, яблочным пудингом с пряностями, виноградом из теплиц Фонн и сыром — Торгиль объяснила, что сыр этот из молока таинственной зверюги под названием «як». По кругу ходили целые бадьи с сидром, пивом и медом. Увальни попытались было вовлечь Торгиль в состязание «кто кого перепьет», но девочка твердо ответила: «Нет».

— Тролли всё равно выиграют. И они это знают. Не хочу позориться, — объяснила она.

Когда угощение закончилось, а со стола убрали, начались песни и танцы. Увальни перешли на другой конец озера, тролльи девы выстроились напротив. Увальни охорашивались и гордо выставляли напоказ надбровные дуги — ведь это троллыпам предстояло выбирать себе партнеров. Форат с подругами обеспечивали музыку. Странное то было пение. Джек не понимал ни слова; мелодия эхом отражалась от стен и словно вибрировала в его груди. И звучала в ней такая неизбывная скорбь, что у Джека на глаза навернулись слезы.

— Это что, плач? — спросил он у Фонн.

— Нет, конечно! Это песнь китов. Очень даже веселая, на самом-то деле. Они поют об Утгарде, нашем возлюбленном доме, что навек для нас утрачен и остался далеко за морем.

— Если это веселая песня, то печальных ему лучше и вовсе не слышать, подумал про себя мальчик. Лишь невероятным усилием воли он сдерживался, чтобы не разрыдаться.

— Вы ведь не будете возражать, если я потанцую немножко? — застенчиво спросила Фонн.

— Конечно-конечно! — хором заверили ее Джек и Торгиль.

Так что Фонн засеменила через лед к прочим тролльшам. Сперва все они веером рассыпались по озеру, затем приблизились к увальням: те из кожи вон лезли, стараясь произвести впечатление. Одна за другой девы выбирали себе кавалера, хлопая того по плечу увесистой ручищей. Пары вышли на лед.

Топ! Хлоп! И-и-и — скользим, скользим, скользим! Топ! Хлоп! И-и-и — скользим, скользим, скользим! Тролльи девы вели своих партнеров через озеро, а Форат и прочие выводили жалобный, стонущий аккомпанемент.

— Воистину, Олафу возданы великие почести, — проговорила Торгиль, вздыхая над кружкой сидра.

— Вот уж не думал не гадал, что его тут так любят, — сказал Джек.

— Хейди, Дотти и Лотти — тоже, — отозвалась Торгиль, улыбаясь краешком губ.

Ближе к концу празднества Джек пробрался к столу королевы и, учтиво поклонившись, спросил:

— А норны придут завтра?

— Возможно. Норны придут, когда сами того захотят, — отозвалась королева.

— А не могла бы ты… ну, так сказать… немножко поторопить их? — День, когда Люси должны принести в жертву, неотступно маячил у Джека перед глазами.

— Торопить норн не смеет никто.

— Но если бы они знали, как это важно…

— Послушай, детеныш, — добродушно отозваласш Гламдис, — ежели норны намерены даровать тебе успехи то придут они днем раньше или днем позже — это совершенно неважно. Всё произойдет так, как суждено.

— Но не могу же я просто сидеть сложа руки и ждать! — Джек вовсе не собирался грубить — тем более, тролльей королеве девяти футов ростом! — но мальчик себя не помнил от тревоги.

— Боюсь, придется. Заодно Фонн покажет тебе дворец…

— И вовсе ей незачем со мной няньчиться, — буркнул Джек.

— Я, например, твердо знаю одно, — как ни в чём не бывало продолжала Горная Королева, — гнать от себя радость, пока она длится, и вместо того скорбеть о своей судьбе — есть великий грех.

— Вот и Руна мне так говорил, — воскликнул Джек.

Гламдис улыбнулась, сверкнув изящными кличками.

— Это он у меня научился. А теперь беги-ка себе, двуногий олененок. Насладись жизнью сполна — прежде чем начнется шахматная партия. — И королева, отвернувшись, вновь впилась зубами в лосиную ногу — третью. по счету, предположил Джек, глядя на груду костей у нее под ногами

* * *

Весь следующий день Джек разгуливал по обширному дворцу королевы Гламдис. Он побывал на кухне, в оружейной, в гареме и в теплице. Теплица — гордость Фонн! — была сооружена из пластин прозрачного льда Лучи яростного горного солнца пронизывали ее насквозь, и тепло задерживалось, точно в ловушке. Изнутри стены были скользкими и влажными: вода струйками стекала в почву, но с внешней стороны лед не таял Специальной приставленный к этому делу увалень то и дело окатывал теплицу водой, чтобы стены не истончались.