Книга Ради большой любви - Лариса Соболева

– Несмотря на то что только вы находились в здании в момент убийства Ермакова, вас, по идее, не должны были заподозрить. Вы позиционировали себя как крайне порядочного, но безвольного человека, не способного на экстремальные поступки. Обычно, расследуя убийство, ищут того, кто воспользовался ситуацией, зная каждый шаг коллег. Что мы и делали, но вначале вас действительно не подозревали. И Колчина вы намеренно задерживали на работе, а не потому, что с ним вам интересно. Именно вы застрелили Ермакова. Вы совершили преднамеренное убийство.

– Нет. Нет. Нет, – как автомат, отбарабанил Спартак Макарович. – В подвале крысы… я взял, чтобы…

– Разрешите вам не поверить, – перебила его она. – В начале десятого вы шли не к Колчину, а в кабинет Пал Палыча за пистолетом. И тут вы увидели полоску света между дверью и стеной, тень на ней. А мне сказали, будто шли в туалет в одиннадцать и только тогда заметили свет в приемной, то есть перенесли время действия. Но вернемся к началу десятого. Увидев свет, осторожничая, а может, опасаясь неожиданной встречи с тем же Ермаковым, вы кинулись в кабинет Колчина. А чтобы оправдать свое появление, предложили ему выпить у вас чашку чая, мол, именно за этим и зашли. Значительно позже, когда были уверены, что в здании точно никого нет, вы вошли в кабинет Пал Палыча и взяли его пистолет. Только свет погасить забыли! В таких делах вы неопытны, поэтому слишком торопились покинуть кабинет и приемную. Следовательно, вы готовились к встрече с Ермаковым.

– В меня вчера стреляли, – привел он веский аргумент в свою защиту.

– А вы не догадываетесь почему?

Он молчал, постепенно плечи его опускались все ниже и ниже, словно на них лежал непомерно тяжелый груз.

– Вас хотели и хотят убрать как свидетеля, потому что вы стали лишним элементом в игре, – добивала его Урванцева. – К тому же вы допустили огромную ошибку, застрелив Ермакова. Понимая, что на вас выйдет следствие, что вы ненадежны, ваши сообщники решили убрать вас. Все очень просто. А вы работали на них. Вы порекомендовали нового водителя для Князева, а также посоветовали Оскару обратиться в «Ринг», когда потребовались новые охранники. Так что же произошло, почему вы запланировали убить Ермакова?

– Я не планировал… – выдавил он с трудом. – Я взял оружие для уверенности… для собственного спокойствия…

– Бросьте. У вас есть личный пистолет. Из него вы стреляли в Захарчука, когда тот практически в лоб обвинил вас в убийстве Ермакова, но не попали. Вы приняли его слова за чистую монету, а он брал вас на арапа. К счастью, ваши сообщники не попали в вас, – Урванцева не преминула напомнить об угрозе его жизни.

– Я… – давил из себя слова Спартак Макарович, – действительно взял оружие, потому что боялся… Ермакова… и всех…

– Но пистолет вы взяли чужой, Пал Палыча.

– Я не брал на работу свой… пистолет, – запинаясь, признался он. – Взял у Павла для уверенности, потом хотел вернуть… Колчин рассказал, как Ермаков сдавал ключи от кабинетов, я понял… он ищет меня. Аппаратура лежала в подвале, в ящике… Я разбил ее, выносил частями. Осталось вынести последний раз…

– Выносили через пожарный ход, так? – уточнила Урванцева. – Таким же способом и занесли. Для этого вы перекусили дужку замка…

– Заносил свободно, здесь собрал… – трагическим тоном сказал он. – Я не знал, что встречу его в подвале… там мне было всегда не по себе, поэтому я и взял пистолет… Но он… поджидал меня, а потом… он так ненавидел меня…

– И вы застрелили его из пистолета Князева, бросили оружие возле Ермакова, чтобы подозрение пало на Пал Палыча.

– Нет, я не так… Мне стыдно… – Он низко опустил голову и неожиданно заговорил с несвойственной ему страстью: – Мне обещали руководство заводом. Да. У меня столько планов, столько разработок… Куда это все?.. Куда?! Жизнь проходит… Она, подлая, такая короткая, столько не сделано, не прочитано, не познано. Пал Палыч не стал бы внедрять мои идеи, они требуют много денег и времени. А всего-то следует запустить один цех, экспериментальный…

– Насколько мне известно, Пал Палыч создал конструкторское бюро, которым вы руководили за дополнительную оплату. Он же влип и в авантюру с новой техникой для фермеров, которую разработали вы.

– Знаете, сколько стоит такая работа на Западе? – Он вдруг поднял голову и негодующе сверкнул глазами.

– Дешевое оправдание, – буркнул Колчин. – У тебя зарплата не меньше, чем на Западе, а то и больше, ты просто плохо осведомлен.

– Так, – решила подвести итог следователь. – Значит, вам сообщники пообещали руководство заводом. И вы стали фактически шпионом компании «Форсинг».

– Не совсем так… – тяжело задышал Спартак Макарович.

– А как? – требовательно произнесла она.

– «Форсинг»… нет… я договаривался… меня увлекли…

Спартак Макарович вскочил. На глазах у всех у него потемнели губы, лицо стало красным, затем синюшным.

– Ему плохо, – констатировал Чупаха, кинувшись к инженеру, который рухнул на пол. – Лена, вызови «Скорую»! Врач есть на заводе?

– Конечно. Сейчас позову. – Оскар вылетел из кабинета.

– Алло, «Скорая»?.. – дозвонилась Урванцева.

– Боже мой, – застонал Колчин, раскачивая головой. – Спартак… перед мухой извинялся… с таким редким талантом… и убил Ермака? Не верю.

Вбежала врач, осмотрела инженера:

– Похоже на инфаркт. «Скорую» вызвали? Надо позвонить, чтобы прислали реанимационную машину.

Елена Петровна снова взяла трубку…

– Кто?! – подскочил Князев. Позвонил Клим и назвал имя убийцы. – Главный?! Этого не может быть.

– Пашка, так и есть, он сознался. Ну и баба Урванцева! Она даже не железная леди, это биоробот. Раскрутила его на всю катушку легко и красиво.

– Нет, нет и нет. Кто угодно… только не он.

– Да иди ты, Паша, к черту. Мне тоже было неприятно узнать, а видеть его и того хуже, Спартак имел жалкий вид. Но это он. Его увезли в больницу, а к тебе едет Урванцева, хочет допросить твоего пленника. Кстати, я передал с ней досье на Скляренко, Захарчук собрал компромат. Почитай, очень занимательное чтиво.

Князев положил трубку, возбужденно прошелся по комнате, на душе стало гадко, оттого не сиделось на одном месте, да и не стоялось. Остановив взгляд на Чемергесе, который так жадно поглощал булку, будто сроду не ел хлеба, процедил:

– Вот говнюк!

– Кто? Я? – Чемергес вытаращил испуганные пятаки.

– При чем тут ты! До того говнюка тебе далеко. Где Бомбей?

– Так пошел себе… – выговорил тот набитым ртом, аж крошки полетели. – Про Гриба узнавать.

– Зря. – Князев достал мобилу. – Бомбей, ты где?.. Короче, не смей ничего узнавать, его все равно возьмут… Мало ли что ты обещал Урванцевой, это ее прямая обязанность – искать… Я сказал, возвращайся. Это приказ.