Книга Мой желанный и неприступный маркиз - Александра Хоукинз

Не поворачиваясь к жене, Норгрейв сделал глоток портвейна, но продолжал молчать.

— Значит, не Темпест, — нахмурилась Шарлотта, вновь распаляясь, когда вспомнила о том, что ее дочь с разбитым сердцем сейчас рыдает в подушку. — Ты угрожал Блекберну и его жене. Нет, тогда бы Фейрлэм просто вызвал тебя на дуэль. Пуля в твою дряхлую тушу отвадила бы тебя от… — Нет, ее муж разыграл другую карту. Которую очень сложно опровергнуть, поскольку семьи Рук и Брант хорошо умеют хранить свои тайны. При одной мысли у нее начиналась тошнота. Она подошла к супругу, потянула за рукав, чтобы он посмотрел на нее.

— Ты не посмел. Даже ты не мог быть так жесток.

— Ну, скажи конкретно, в чем именно ты хочешь меня обвинить, — спокойно заявил он ей.

— Не все твои грехи — надуманные. Тут же приходит на ум леди Имоджин Сантер. — Она наклонилась ближе и прошептала: — Ты что, забыл, что я одна из немногих, кто видел твое избитое лицо и тело, когда с тобой разобрался Блекберн? Он хотел тебя убить, и оба мы знаем почему.

Норгрейв погладил свой шрам и усмехнулся.

— Блекберн старался заявить свои права.

— Не смей отрицать, что цена была намного выше, и не ты один заплатил за нее кровью. Как сам знаешь… Святые небеса, — воскликнула она, отступая от него. — Ты рассказал его сыну, что произошло двадцать четыре года назад. Как ты посмел?! Разве ты не достаточно жизней разрушил?

Макки распахнул двери особняка семьи Рук и увидел одурманенного выпитым вчера Шанса.

— Добрый вечер, милорд, — приветствовал дворецкий, заметив полупустую бутылку коньяка в руке маркиза. — Вы бутылкой стучали в дверь?

Матиас пожал плечами.

— Она достаточно крепкая для такой задачи. Он дома?

— Кто?

— Блекберн, — засмеялся он, вытирая песок с глаз. — Человек, который уверяет, что он мой отец.

Макки застыл, заметив, как маркиз подбирает слова.

— Вы имеете в виду своего отца.

— Я хотел поговорить с человеком, который всю жизнь меня обманывал! — крикнул он, получая удовольствие от того, его голос эхом разносится по коридору. — И матушку тоже не забудем.

— Шанс!

Матиас резко обернулся, но мир наклонился и завертелся, словно юла. Он прищурился и оказался лицом к лицу со своей матерью. Наверное, она была в оранжерее. Но радость на ее лице сменилась тревогой, когда она заметила бутылку в его руках и, мягко говоря, нетрезвое состояние своего сына.

— Что-то случилось? Где Темпест?

— Она бросила меня, — ответил Матиас, боль внутри становилась все нестерпимее. — Они просят аннулировать брак, поэтому вы обязаны сказать правду.

— Шанс. — По лестнице спускался герцог Блекберн. — Я рад, что ты вернулся. Я думал над своими словами… А где твоя жена? Я должен перед ней извиниться.

— Что-то произошло, Тристан, — пробормотала его мама. — Шанс, отдай-ка Макки коньяк…

— Черт побери, ты прав: ты должен перед ней извиниться! — крикнул он родителям, размахивая бутылкой. — Я привел домой ангела, а вы приняли ее так, словно перед вами дешевая шлюха, больная сифилисом.

— Ты пьян, — герцог поджал губы, борясь с улыбкой.

— Тристан, ты не хочешь мне помочь, — пожаловалась матушка и решила сама забрать бутылку. — Иди сюда, отдай это мне. Я скажу Макки…

Матиас прищурился, глядя на мать.

— Поэтому ты ее презираешь?

— Кого? — Они обменялись с герцогом и Макки недоуменными взглядами. — Вероятно, нужно позвать слуг, чтобы отнесли его наверх и уложили в постель. Пусть проспится.

— Почему вы не сказали мне, что Норгрейв — мой отец? — выпалил он.

Тут одновременно произошло две вещи: во-первых, герцогиня Блекберн лишилась чувств прямо у его ног, а во-вторых, отец ударил кулаком Матиаса с такой силой, что тот позже клялся, что расслышал, как треснули зубы. Он упал на колени, а потом ткнулся лицом прямо в мраморный пол.

Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на оттоманке в спальне своей матушки. Кто-то был заботливо приложил к его больной челюсти салфетку со льдом. Матиас сел и выругался.

— Вот и хорошо, что ты очнулся, — сурово сказал Блекберн, ничуть не раскаиваясь, что ударил сына в лицо. — Твоя мать испугалась, что ты мог сломать скулу, когда упал на мрамор.

Матиас коснулся лица.

— А на что ты надеялся?

— Что ты испустишь последний вздох, пока я буду отхаживать твою маму. Тогда мне не пришлось бы душить тебя за то, что ты ее расстроил, — проворчал он.

— Очнулся? — спросила мать, входя в гостиную. Она присела рядом с ним на кровать, осмотрела его челюсть и синяк на щеке. — Больно?

— Не так сильно, как я того заслуживаю. — Удар герцога и сон отрезвили Матиаса. — Долго я спал?

— Всего час, — ответил его отец, расхаживая по комнате. — И теперь, когда ты вернулся в мир живых, я хочу знать, каким образом ты пришел к глупейшему выводу, что маркиз Норгрейв твой отец?

Блекберн был в такой ярости, что Матиас не спешил объяснять, что к такой глупой выходке его привели несколько часов размышлений, настоянных на коньяке.

— Я послал Норгрейву записку. Вы так злились из-за моего брака с Темпест, что я подумал, что смогу получить ответы о вашей вражде от ее отца.

— И все ответы, которые ты получил, оказались лживыми! — закричал отец на Матиаса, — Что он сделал? Ударил тебя по голове бутылкой и украл твою жену?

— Темпест сама от меня ушла.

— Матиас, что произошло? — всплеснула руками его мать. — Неужели Темпест ушла из-за того, что ей наговорили в этом доме?

— Нет, я заверил ее, что, как только все успокоятся, вы с отцом, в конце концов, примете ее как мою жену.

Его мать поморщилась — видимо, устыдилась собственного поведения.

— И что сказал Норгрейв, когда ты спросил его о нашей ссоре? — допытывался отец.

Матиас смотрел на маму, молча молясь о том, чтобы она посмотрела на него.

— Он сказал, что у вас с Норгрейвом была любовная связь, и ты знала, что носишь его ребенка, когда выходила замуж за моего отца.

Блекберн выругался.

— Следовало давным-давно вызвать его на дуэль.

— Сперва я был уверен, что он лжет. — Матиас пожал мамину руку. — Он пришел ко мне с единственной целью: убедить Темпест уйти с ним. Я был готов, что он будет угрожать, но история, которую он мне рассказал…. Мягко скажем, что она лишила меня дара речи. Вы с отцом отказывались говорить о том, что произошло двадцать четыре года назад, и его версия события не была лишена смысла. Я не знал, кому верить, поэтому я собирался прийти к вам и потребовать объяснений.

— Черт побери, почему же ты не пришел?! — сердито посмотрел на него отец.