Книга Траблы с Европой. Почему Евросоюз не работает, как его реформировать и чем его заменить - Роджер Бутл

Перспективу успешного окончания переговоров по ТТИП нередко используют как веский аргумент, чтобы убедить страны Евросоюза (в том числе и Великобританию) сохранить в нем членство. Выйдя за пределы Евросоюза, пророчествуют эти Кассандры, Великобритания сама отторгнет себя от колоссального торгового блока.

Ничего не стоит разбить в пух и прах этот аргумент. Допустим, соглашение о таком партнерстве будет достигнуто, а затем Великобритания выйдет из состава ЕС. Разве невозможно, чтобы она и дальше продолжила участвовать в этом недавно заключенном соглашении? Такой сценарий удовлетворял бы интересам всех сторон. И если Великобритания сможет оставаться в рамках соглашения по Трансатлантическому торгово-инвестиционному партнерству, даже не являясь членом Евросоюза, то какой ей смысл держаться за членство в ЕС?

Перспектива остаться за бортом мировых торговых блоков

Если смотреть шире, то больше пугает реальная на первый взгляд перспектива, что мир все дальше продвигается по пути создания крупных торговых блоков, главными из которых сегодня выступают Евросоюз, NAFTA, ASEAN и MERCOSUR (общий рынок стран Южной Америки) (рис. 10.3).

Помимо этих блоков в конце 2013 г. был достигнут определенный прогресс на переговорах по торговому соглашению 12 государств Азиатско-Тихоокеанского кольца, что позволило бы выстроить торговый блок, официально называемый Транстихоокеанским партнерством (ТТП), куда войдут также Япония и США. Мало того, Россия осуществляет свой план по созданию Евроазиатского экономического союза, который помимо Беларуси и Казахстана, уже образовавших с Россией таможенный союз, должен объединить ряд других постсоветских государств.

В итоге возникает кошмарная перспектива, что в случае распада ЕС европейские страны будут обречены на одинокое прозябание, отрезанные от друг друга и остальных рынков мира. А трудности маленькой страны, вынужденной своими силами пробивать дорогу на мировые рынки, где господствуют крупные торговые блоки, тем больше, чем меньше размер страны-одиночки. И это – наихудший из побочных эффектов. Он дает повод для беспокойства даже таким сильным партнерам, как Франция и Великобритания. Их положение может стать намного хуже, чем в период между двумя мировыми войнами, когда они изнемогали от последствий протекционизма, поскольку в те времена у каждой хотя бы имелась собственная обширная заокеанская империя, где ничто не препятствовало их торговле.

Рис. 10.3. Ведущие торговые блоки мира. Источники: www.europa.eu, www.naftanow.org, www.asean.org, www.mercusor.int

Показательно, что ни в одном из вышеназванных торговых блоков и ни в каких других объединениях страны-члены никогда не намеревались отказаться от своих национальных суверенитетов. Подобные попытки существуют только в ЕС. По большому счету, если оглянуться на последние десятилетия, то идея национального суверенитета приобретает все больше популярности в мире. В 1946 г., когда была образована ООН, в ее составе числилось 51 государство, а сегодня их уже 192.

Но все же если ЕС прекратит существование, то как бывшим его участникам заключать торговые соглашения с другими странами мира в условиях, когда их переговорная сила и влияние станут неизмеримо меньше, чем у ЕС? Все они окажутся в полной растерянности, не представляя, что делать и как быть дальше, – такой аргумент недавно выдвинул Кеннет Кларк, министр без портфеля в правительстве Дэвида Кэмерона и по совместительству один из главных британских европофилов. В статье для Daily Telegraph от 18 июня 2013 г. Кларк, касаясь переговоров между Евросоюзом и США о создании торгового блока, пишет следующее:

Все просто: политической ответственности и решимости создать свободный рынок, который охватил бы население численностью более 800 000 000 человек и 47 % общемирового ВВП, а также придал бы экономикам ЕС и США стимул в виде общего выигрыша порядка 180 млрд фунтов стерлингов в год, можно ожидать только от лидеров экономических блоков сопоставимой мощи.

На самом деле, вывод этот далеко не очевиден. Соглашусь, что в принципе принадлежность к крупному блоку придала бы стране, подобной Великобритании, больше веса, или, как это иногда называют, «пробивной силы» и влиятельности в переговорах с остальными странами мира. С другой стороны, чем многочисленнее группировка, в которой вы состоите, тем труднее достичь общего согласия по поводу солидарной позиции во взаимодействии с остальными миром. И тем меньше оснований ожидать, что интересы группировки как единого целого совпадут сколько-нибудь точно с интересами отдельно взятой страны-члена.

Для Великобритании это как раз тот самый случай, поскольку структура ее экономики разительно отличается от того, как построены экономики других стран ЕС, в частности у Великобритании в экспорте очень велика доля услуг. В принципе, совершенно реально, что такая страна, как Великобритания, только теряет из-за того, что ее торговые отношения с остальным миром выстроены не ею самой, а куда более крупным образованием, в состав которого она входит. Источником потерь может служить обязанность соблюдать условия соглашений, противоречащих ее интересам, притом что как члену группы ей не позволено заключать такого рода соглашения от своего имени. Кроме того, потери могут возникать в силу самой трудности для стран-членов (а их в Евросоюзе – 28) достичь общего знаменателя, а это означает, что некоторые торговые соглашения на практике будут невыполнимы или выполнимы, но с большой задержкой по времени.

Таким образом, как уже говорилось, дебаты сводятся к тому, как все будет обстоять на практике. Более того, еще раз повторяю, что практика свидетельствует как раз о прямо противоположном тому, что сторонники ЕС так шумно и повсеместно выдают за несомненные доказательства. А факт в том, что Евросоюз продемонстрировал особенную неумелость в деле заключения договоров о свободной торговле.

Тут недавно Конфедерация британской промышленности предостерегала от опасностей, которые грозят Великобритании, если она «выберет швейцарский вариант, [который] будет означать, что Великобритания заключает торговые сделки, не имея за спиной силы влияния Евросоюза».[44]Между прочим, сравнение со Швейцарией само по себе весьма забавно. По состоянию на декабрь 2013 г. у Швейцарии были заключены и действовали 26 соглашений о свободной торговле, а у Евросоюза – 25. И в среднем Швейцария заключила свои соглашения раньше, чем это делал Евросоюз.

А еще важнее, что даже при наличии ряда частичных совпадений общий охват у соглашений, имеющихся у Швейцарии и у Евросоюза, достаточно разнится. У Евросоюза действует ряд соглашений о свободной торговле, не имеющих «швейцарских эквивалентов»: с Сирией, Сан-Марино, Алжиром, Центральной Америкой и Андоррой. У Швейцарии имеются действующие соглашения с шестью торговыми партнерами, с которыми у Евросоюза таких соглашений нет: с Сингапуром, Южноафриканским таможенным союзом, Японией, Канадой, Украиной и Китаем с Гонконгом. Такое впечатление, что и без весомой поддержки Евросоюза Швейцария сумела заключить соглашения о свободной торговле с куда более значимыми торговыми партнерами, чем те, с которыми сподобился договориться ЕС.