Книга Дети непогоды - Павел Марушкин

— Что же у вас за жизнь такая? — искренне удивился он.

— Обыкновенная жизнь, — пожала плечами Адир-роза. — Как и у всех в Лесу.

Хлюпик с сомнением покачал головой. На его памяти опасность из Леса появилась возле их деревни всего лишь один раз, когда в окрестности забрёл старый полуслепой носопыр. Мужчины племени тогда вооружились, детей загнали в корзины и под страхом лишения папирос не выпускали наружу. Впрочем, через пару дней носопыр куда-то исчез — то ли отправился искать не столь прокуренный завтрак, то ли просто помер себе тихонько где-нибудь в укромном уголке.

— Давай потанцуем, — предложила Адирроза.

— Я не умею…

— Это же очень просто! Пошли!

Они двинулись было в сторону танцплощадки, но тут кто-то громко, на весь корабль, откашлялся и недовольно произнёс:

— Это чмо наконец починит микрофон?! Как это — уже?! Что, серьёзно? Э-э… Уважаемые пассажиры!

«А, это же громкоговоритель!» — понял Хлюпик.

— Уважаемые пассажиры! — интонации голоса мгновенно стали бархатными. — Экипаж под предводительством командора Блэвэ приветствует всех вас на борту суперлайнера «Махагония»!

Многочисленные обитатели верхней палубы радостно заулюлюкали и захлопали в ладоши.

— Мы с вами сейчас находимся на высоте девятисот метров, или, как говорят люди военные, в пяти кабельтовых от поверхности земли. Наш полёт продлится около трёх суток, и всё это время в Бэбилоне будет проходить карнавал. Но и мы не отстанем от них по части веселья!

Когда аплодисменты и шум немного утихли, голос продолжал:

— Сегодня вечером на первой и второй палубах состоятся танцы, а с наступлением темноты вас ждут праздничный фейерверк и роскошный бесплатный стол а-ля фуршет. Ну а сейчас… — Голос сделал паузу. — Сейчас для вас споёт знаменитый, невероятный, феерический маэстро сцены и эпатажа… Леон Жаклеон!

— Сам Леон Жаклеон! — завопила Адирроза под самым ухом у Хлюпика, подпрыгивая и хлопая в ладоши. — Я и не знала, что он здесь!!!

«Да кто он такой? — недоумённо подумал Хлюпик. — И чего это все так расшумелись?»

Гам действительно стоял страшный. На палубе заметно прибыло людей — пассажиры торопливо поднимались наверх.

— Пойдём скорее! — Адирроза буквально поволокла смоукера за собой, рассекая толпу.

Больше всего народа теснилось около круглой, слегка приподнятой сцены, упирающейся в ют. Взявшиеся за руки матросы образовали что-то вроде живого ограждения, сдерживая напирающую массу народа. В воздух взвивались ленты серпантина, глухо ухали хлопушки, щедро осыпая всех конфетти. Толпа начала скандировать — сначала тихонько, потом всё громче и громче:

— Ле!

— Он!

— Жак!

— Ле!

— Он!

Тут дверца юта открылась, и на сцену, улыбаясь, выступил толстый светловолосый человек, одетый в некое подобие нежно-розового пеньюара с огромным декольте. Толпа безумствовала. Улучив момент, Хлюпик наклонился к Адиррозе и крикнул ей на ухо:

— Кто такой этот Жаклеон?

— Знаменитый певец! — прокричала в ответ девушка. — Его же все знают! Ты что, Хлю?!

«Что это за дурацкое имя? И почему он так странно одет?» — хотел было спросить Хлюпик, но, поразмыслив всего мгновение, счёл за лучшее промолчать. Следом за певцом вышли двое мужчин в ослепительно белых кителях. Головы их венчали фуражки с высокими тульями и блестящими кокардами. Наверное, это командор Блэвэ и его первый помощник, решил Хлюпик. Оба воздухоплавателя, скромно улыбаясь, прислонились к надстройке. Певец вышел на середину сцены и широко раскинул руки, приветствуя публику. Хлюпик заметил, что ногти его накрашены.

Слабо улыбаясь, Леон Жаклеон несколько раз хлопнул в ладоши. Ему протянули странный грибообразный предмет. «Э, да я уже видел такой! — вспомнил Хлюпик. — Иннот говорил, он как-то связан с радио». Шум понемногу стихал. Леон Жаклеон стоял неподвижно, слегка опустив голову. Но вот рука его медленно поднялась, поднося чёрный гриб к самому рту, и он запел неожиданно тонким и гнусавым голосом:

— Я не папонт, я не мамонт, я обыч-ный глу-пый шлямонт…

Скрытые динамики многократно усиливали звук. Зрители разразились одобрительными возгласами. Хлюпик сморщился — казалось, у него сейчас отвалятся уши.

— И не папы, и не мамы не найдут мо-ей пи-жа-мы… — продолжал выводить артист, совершая некие телодвижения нижней половиной туловища.

«Это же чушь несусветная!» — сердито подумал Хлюпик и коснулся плеча Адиррозы.

— Давай уйдём!

— Ты что?!! — Девушка круглыми от изумления глазами посмотрела на него.

— Да ты послушай, что он поёт!

— Ах, пижама! Где же, где же! Как найдём, тотчас раз-ре-жем…

— А что, тебе не нравится? Хлю, я хочу послушать! — отмахнулась Адирроза.

Хлюпик стал проталкиваться подальше от сцены. Отдышавшись немного, он прислонился к фальшборту. В этот момент над палубой скользнуло нечто, похожее на клок тумана. Хлюпик удивлённо огляделся.

Дирижабль плыл среди облаков. Белые, золотистые, розовато-кремовые эфемерные башни вздувались справа и слева. Прямо на глазах смоукера клотик одной из горизонтальных мачт прошёл сквозь пухлый бок, вытягивая за собой длинные белёсые пряди. Хлюпик зачарованно смотрел на неторопливо свершающиеся метаморфозы. Музыка продолжала греметь за его спиной, но она теперь не имела никакого значения. И он совсем не удивился, когда из туманной мглы внизу показалась вдруг округлая тёмно-серая туша — словно спина сказочного воздушного кита, неспешно поднявшегося из таинственных глубин…

«Тяжёлая Дума» беззвучно вышла из облаков всего в десятой кабельтова от «Махагонии» — Колбассер, как всегда, был точен. Музыка вдруг рассыпалась и смолкла; лишь скрипка выводила несколько секунд изумительной красоты мелодию в полной тишине. Послышались недоуменные возгласы. Хлюпик заметил, как разом побледнели командор и старпом — смертельной, меловой бледностью. Остальные недоуменно рассматривали страшного гостя. По сравнению с белоснежной красавицей «Махагонией» «Тяжёлая Дума» казалась искупавшейся в болоте прокажённой. Зеленовато-серые разводы покрывали всё: изъязвлённые дырами паруса, мачты, баллон и корпус гондолы. На палубе корабля не было видно ни души.

— Духи предков! Это корабль-призрак! — громко ахнул дамский голос в центре толпы.

И будто в ответ откуда-то из недр чудовища раздался пронзительный скрип талей, а на корме появился и стал рывками подниматься зловещий чёрный флаг. Не веря своим глазам, Хлюпик рассматривал намалёванный на нём огромный половой член со скрещенными внизу костями.

— Обезьянские пираты!!! — взвились голоса. — Это обезьянские пираты! Ёкарный Глаз!

И словно имя вожака флибустьеров было тайным знаком, в борту «Тяжёлой Думы» вдруг разом распахнулись неприметные люки. Захлопали катапульты, и дождь фекалий обрушился на празднично одетую толпу.