Книга Гроссмейстеры афер - Игорь Атаманенко

* * *

В указанный в лицензии день Курт Кнепке, представитель победителя тендера, появился у самого впечатляющего будапештского моста — Арпат. Ему уже чудился запах парного молока от близости вымени судьбы — ведь ему были обещаны огромные комиссионные, но, увы, вышла непредвиденная заминка…

Сказать, что администрация по обслуживанию моста и охрана были удивлены заявлением Кнепке, возглавлявшего бригаду монтажников в одинаковых спецовках, значит, не сказать ничего.

Никаких распоряжений насчёт демонтажа моста в администрацию от муниципальных инстанций не поступало. Однако предъявленные документы выглядели вполне правдоподобно. По бумагам выходило, что Ардатский мост должен быть снесён, и работы надо начать немедленно, сей же час!

Кнепке, наткнувшись на сопротивление у первого моста, такое же противодействие встретил и у остальных металлических монстров через Дунай.

Наконец от Цепного моста он был доставлен в карете «скорой помощи» в психиатрическое отделение центральной будапештской клинической больницы с предварительным диагнозом: «маниакальный психоз, выражающийся в устойчивом намерении разрушить исторические памятники Будапешта».

Прямо Герострат какой-то!

Главы администраций остальных мостов с чувством священного ужаса, почти со слезами на глазах обратились непосредственно в правительство за разъяснениями.

Прибывший чиновник по особым поручениям затребовал документы. И пришёл в замешательство: он ничего не знал о поэтапном прохождении таких документов, однако печати, подписи, бумага, шрифт машинки — всё было подлинным…

Но этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, ибо все документы, касающиеся национальных интересов Венгрии, — а здесь был именно такой случай, — проходили только через него.

«Фальшивка!» — успел вымолвить он и свалился на тротуар с сердечным приступом.

Скандал после короткого разбирательства замяли. Инициатива исходила от самих промышленников-сталелитейщиков, в чьи планы никак не входила реклама подобного рода.

В накладе остался лишь один Кнепке. Да-да, тот самый горе-посредник, что был доставлен в психушку.

Оказалось, что именно там ему придётся провести ближайшие лет пять, так как болезнь обострялась на глазах у медперсонала, которому ничего не оставалось, как надеть на беднягу смирительную рубашку и вдобавок посадить на цепь…

* * *

Сразу же после получения денег Зильберман, Герцог, Ирма и Махмуд вылетели в Амстердам, где в центральной синагоге состоялся обряд хупа. еврейский ритуал бракосочетания.

Торжество решили отметить грандиозным банкетом в лучшем ресторане Лондона сразу же по прибытии на берега Туманного Альбиона. В ходе застолья Герцог и Зильберман договорились открыть Ирме и Махмуду тайну своего кровного родства…

…Когда новоиспечённые супруги Зильберман, Герцог и Махмуд поднимались на борт отходящего в Англию теплохода, Густав, обращаясь к брату, в шутку сказал:

— Ну что, Юлик, настала очередь продавать на металлолом Эйфелеву башню?

— Такие хохмы, как говорят у нас в Одессе, повторно не проходят! — автоматически обронил Герцог, обуреваемый мыслями о предстоящем дележе добычи.

Вместо эпилога

Сразу же по прибытии в Лондон состоялось заседание «Большой Тройки» — супругов Зильберман и Герцога. Махмуд из принципа отказался участвовать в заседании «ареопага аферистов», поняв, что его мнение никак не повлияет на исход торгов, а уж тем более на дележ денег.

На повестке дня стоял один вопрос: как разделить миллионы долларов, полученные от западноевропейских сталелитейщиков-лохов.

— Торга не будет, мы не на базаре! — с пафосом произнёс Зильберман. — Думаю, что возражений ни у кого не возникнет, если мы разделим деньги так: пятнадцать миллионов отходят нам с Ирмой в качестве подарка новобрачным, остальные пять, ты, Юлий, делишь между собой и Махмудом, договорились?

Герцог, скорчив для вида недовольную мину и помявшись для приличия, согласился. Про себя же подумал: «Приговор тебе, Густав, всё равно уже подписан, осталось привести его в исполнение. Так что, как бы ты сейчас ни поделил деньги, один чёрт, они достанутся не тебе!»

…К имеющейся у него кредитной карточке «Golden VISA» Юлий добавил «Platinum VISA», на которой разместил полтора миллиона долларов. Ещё два миллиона положил на счета нескольких солидных британских банков. Делая вклады, Герцог использовал иностранные паспорта — подарок Густава — предназначавшиеся для проведения «спецопераций по облапошиванию денежных лохов». Оставшиеся пятьсот тысяч приберёг для непредвиденных расходов, которые вскоре должны были последовать согласно его плану по физическому устранению Зильбермана.

Наконец, оставшийся миллион долларов Герцог отдал Махмуду — пусть верный друг и телохранитель тоже почувствует себя полноценным миллионером.

…Банкет по поводу бракосочетания Ирмы и Зильбермана пришлось отложить, так как буквально через два дня после прибытия в Лондон Густав почувствовал себя плохо. Начали отниматься ноги. Ухудшилось зрение. Он стал резко худеть, выпадали волосы, да не по пять-десять волосинок — клочьями.

Его возили из одной клиники в другую, где светила британской медицины ставили ему самые невероятные диагнозы, — от туберкулёза до гепатита, — которые в дальнейшем не подтверждались. Профессора только пожимали плечами, хором заявляя: «Здоров!»

Бросились в гостиницу проверять шестикомнатный «люкс», в котором проживали супруги Зильберман.

Сначала специалисты проверили радиоактивный фон, потом, выдвинув версию о «болезни кондиционеров», начали что-то замерять, прощупывать, простукивать, просматривать — тщетно! Экология в гостиничном номере была в норме.

А между тем у Густава наступил паралич дыхательных путей, тело болело так, будто его облили раскалённым свинцом.

Однажды он, собрав по крупицам оставшиеся силы и волю, с огромным усилием приподнялся на локте и прошептал сидящей подле кровати Ирме:

— Девочка, любимая, я чувствую, что умираю… Вызови нотариуса, я хочу продиктовать завещание…

Ирма, расплакавшись навзрыд, опрометью бросилась из номера. Но побежала она не за нотариусом, а к отцу, чей номер «люкс» находился этажом выше.

Бесшумно приоткрыв дверь номера, Ирма услышала голос Махмуда. Последний, не подозревая, что его кто-то может слышать, а тем более понять, говорил по-русски:

— Юлий Львович, уверяю вас, никто ничего не дознается, если здесь не будет проведена эксгумация трупа. Обыкновенными анализами наличие солей таллия в организме выявить невозможно, требуются специальные дорогостоящие исследования. Обнаружить их можно только по отложениям в костях, ногтях и в луковицах волос. Если ваша дочь не станет настаивать на эксгумации тела покойного ни здесь, в Англии, ни в последующем, когда труп будет перевезен в Австрию, то смерть Зильбермана для всех будет выглядеть естественной — паралич кишечника у пожилого человека. С кем ни случается в его возрасте?..