Книга Штрафбаты и заградотряды Красной Армии - Владимир Дайнес

В Положениях о штрафных батальонах и ротах отмечалось, что «по отбытии назначенного срока штрафники представляются командованием батальона (роты) военному совету фронта (армии) на предмет освобождения». Кроме того, «за боевое отличие штрафник может быть освобожден досрочно», а «за особо выдающееся боевое отличие штрафник, кроме того, представляется к правительственной награде». Положения также определяли, что «штрафники, получившие ранение в бою, считаются отбывшими наказание». Посмотрим, как же на практике осуществлялись эти положения.

О том, как осуществлялась процедура реабилитации, свидетельствуют участники боевых действий.

A.B. Пыльцын: «На всех штрафников мы, командиры взводов, срочно писали характеристики-реляции, на основании которых шло и освобождение штрафников, и их награждение. А комбат наш Осипов представлял к наградам офицеров батальона. В деле награждения многое, если не все, зависело от командования. Вот генерал Горбатов освободил всех штрафников, побывавших в тылу у немцев, независимо от того, искупили кровью они свою вину или не были ранены, а просто честно и смело воевали.

Я об этом говорю здесь потому, что были другие командующие армиями, в составе которых батальону приходилось выполнять разные по сложности и опасности боевые задачи. Однако реакция многих из них на награждение весьма отличалась от горбатовской. Так, командующий 65-й армией генерал Батов Павел Иванович при любом успешном действии батальона принимал решение об оправдании только тех штрафников, которые погибали или по ранению выходили из строя…

Возвращаясь ко времени написания нами боевых характеристик на штрафников, скажу, что эти документы после подписи командиров рот сдавались в штаб батальона. Там уже составляли списки подлежащих освобождению. Путь этих бумаг лежал дальше через штаб армии в армейский или фронтовой трибунал, а оттуда — в штаб фронта. Приказы о восстановлении в офицерском звании подписывались лично командующим фронтом».

A.B. Пыльцын далее пишет, что в батальон приезжало несколько групп представителей от армейских и фронтовых трибуналов и штаба фронта, которые рассматривали в присутствии командиров взводов или рот характеристики, снимали официально судимость, восстанавливали в воинских званиях. Наряду с этим выносились постановления о возвращении наград и выдавались соответствующие документы. После всего этого восстановленных во всех правах офицеров направляли, как правило, в их же части, а бывших «окруженцев» — в полк резерва офицерского состава.

Н.Г. Гудошников: «После одного из боев меня вызвал ротный и велел составить на всех штрафников так называемую арматурную ведомость, — вспоминал он, — в которой против каждой фамилии проставляется вся амуниция солдата. «Идем реабилитировать ребят и передадим на пополнение соседнего полка, — объяснил мне ротный. — Воевали они хорошо. Некоторые задержались у нас дольше, чем положено. Считай — вину все искупили. Объясни им это». — «А мы куда?» — поинтересовался я. «Мы на формировку. В запасном полку нас уже ждет новая рота». Всех в одно место не соберешь, не построишь, и я, где нескольким сразу, где по одному, объявил о реабилитации. К удивлению своему, ни вздоха облегчения, ни радостного возгласа, никаких других эмоций не увидел и не услышал. Некоторые из моего взвода даже сожалели, что нам придется расстаться… Затем в наше расположение пришли командиры из соседнего полка, и мы им передали солдат прямо на боевых позициях».

Ю.В. Рубцов в своей книге «Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране» рассказывает о судьбе В.П. Щенникова, бывшего командира стрелкового батальона 1052-го стрелкового полка 301-й стрелковой дивизии 5-й ударной армии 4-го Украинского фронта. Он служил в 9-м отдельном штрафном батальоне 1 — го Украинского фронта. В характеристике на Щенникова командир взвода гвардии лейтенант Балачан писал: «При наступлении на сильно укрепленную полосу обороны противника 8 июля 1944 года, будучи первым номером ручного пулемета, он подавил огневую точку противника, чем дал возможность продвинуться остальным. Когда вышел из строя его второй номер, он взял диски и продолжал продвигаться в боевых порядках… Во время выхода с поля боя он вынес 2 ручных пулемета, 2 винтовки, 4 автомата и одного раненого командира отделения. Достоин представления к правительственной награде». На характеристике резолюция командира роты гвардии капитана Полуэктова: «Тов. Щенников достоин досрочной реабилитации».

A.B. Беляев: «Шла реабилитация только тех штрафников, которые искупили свою вину непосредственно в бою. Насколько я помню, у нас не было ни одного случая, чтобы реабилитировали тех, кто не участвовал в боях».

Это утверждение не соответствует действительности. В уже упомянутой нами директиве № 12393 от 17 июня 1943 г. начальника Генштаба маршала Василевского отмечалось: «Личный состав штрафного батальона, срок пребывания которого истек, подлежит переводу в линейные части Красной Армии, если он не по своей вине не мог принять участия в боях».

И.Н. Третьяков: «Досрочно могли реабилитировать не только раненого. По приказу нашего командарма был введен такой порядок. В наступлении ставилась определенная боевая задача. При выполнении ее, как только выходили из боя, вызывали из армии военный трибунал, он снимал судимость и вручал справку об этом. Вот насчет наград при отбытии срока — этого у нас не было. Мы пытались представлять к ним, но нам ответили: «Штрафник искупает свою вину, за что же его награждать».

О.П. Будничук, отличившийся при разведке огневой системы противника, получил возможность несколько дней отдохнуть. «День проходит — не беспокоят, второй — тишина, — вспоминал он. — Как на курорте. На войне — ни до, ни после так не жил! И так в этом санатории-профилактории семь дней! Вдруг посреди ночи будят: «В штаб!» А там уже документы и справки Булгаковым подписаны, что вину перед Родиной искупил».

Н. Тарасенко: «По ходу боя я и двое моих сотоварищей оказались на левом фланге цепи батальона и своим интенсивным огнем обеспечили успешную атаку. Бой для нас был закончен, успех батальона был подхвачен и развит пехотными частями. Меня и двоих моих товарищей отозвали в штаб батальона и объявили амнистию. В сумятице фронтовых дорог я нашел свой полк. Он понес большие потери. Пришло пополнение, и приказали формировать взвод. Начались тяжелые, с большими потерями бои в предполье Кенигсберга. В боях получил контузию, ранение. От госпитализации отказался. День Победы встретил в эшелоне. 9 августа 1945 г. объявлена война Японии, и полк перешел границу Маньчжурии. Хубей, Бамянтунь, Муданьдзян, Харбин — этапы этой молниеносной войны. По окончании боев я был отозван. За проявленные стойкость, героизм в боях в Восточной Пруссии и в войне с Японией решением трибунала полностью освободили от отбытия наказания со снятием судимости».

Е.А. Гольбрайх: «Штраф снимался по первому ранению. Или гораздо реже по отбытии срока. Бывало, вслед раненому на имя военного прокурора посылалось ходатайство о снятии судимости. Это касалось главным образом разжалованных офицеров, но за проявленные мужество и героизм иногда писали и на уголовников. Очень редко и, как правило, если после ранения штрафник не покидал поле боя или совершал подвиг, его представляли к награде. О результатах своих ходатайств мы не знали, обратной связи не было».