Книга Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто Штрассером - Дуглас Рид

Сейчас Геринг держится несколько в тени. Он не заключал пакт с большевиками (разве не он говорил британскому послу, что когда фюрер принимает решения, то ничье мнение при этом не учитывалось). Но, возможно, он сможет вытащить нас из этого бардака. А что, если взять да согнать Адольфа с его места и посадить туда Германа? А уж после этого можно и уладить дела с Англией и Францией (с гитлеризмом-то покончено) и обсудить вопрос общего фронта против России, не правда ли?

Представьте на секунду, что у Геринга есть друзья или доброжелатели при многих дворах. Например, он дружит с Муссолини аж с 1924 года, когда был в ссылке в Италии. Его другом является и князь Филипп Гессенский, женатый на дочери короля Италии и получивший с подачи Геринга хорошую должность. Бывший кайзер любил его и как-то пригласил в Дорн. Бывший кронпринц наградил его всеми железными крестами. Князек, которого семья Гогенцоллернов направила в национал-социалистическую партию по случаю какой-то провинности, также является его старым другом. Герцог Саксен-Кобург-Готский, внук королевы Виктории, выпускник Итона и образчик аристократического представителя нацистской партии, тоже его близкий приятель. Герцогиня Кобургская даже специально поехала в Австрию, чтобы присутствовать при родах у сестры Геринга. Эдвард Виндзор играл с ним в изумительную модель железной дороги на верхнем этаже Каринхалле.

Он еще не испортил отношений со всеми этими людьми. И он может стать «делателем королей»[87], творцом общего фронта против большевизма.

По мере развития военных действий понадобится поистине чудо, чтобы не дать этому человеку стать следующим правителем Германии. В частной жизни это очень веселый человек, любящий покровительствовать, приятель, о котором мечтает каждый. Он любит детей, цветы и животных, причем последних настолько сильно, что он ввел запрет на охоту на лис с охотничьими собаками, дрессировку медведей, а также на вивисекцию. Конечно, запрет охоты – это, пожалуй, самый серьезный минус в глазах британцев. Человек, который поступает подобным образом, думает какой-нибудь борец за права народа в Лестершире, наверняка в глубине души человек жестокий.

Есть еще пара интересных вещей, связанных с ним. Он – отец концентрационных лагерей. Автор приказа штурмовикам открывать огонь на поражение. Это человек, который отдал приказ убить одного прусского генерала с супругой в гостиной их дома прекрасным июньским днем[88]. Это человек, который поджег рейхстаг и угрожал повесить за это болгарских эмигрантов-коммунистов. Это человек, который, если когда Гитлер и уйдет, может оставить в целости и неприкосновенности немецкую армию и военно-воздушные силы, а также не забыть и о территориальных приобретениях Гитлера. Возможно, что он будет не против возглавить крестовый поход против большевизма, но отнюдь не ценой отказа от того, что урвал Гитлер.

Самая моя любимая картина с участием Геринга, которой я был свидетелем, это заседание рейхстага 12 сентября 1932 года, когда он восседал в кресле спикера парламента. Именно в этот день его избрали спикером, и он тут же устроил незабываемый спектакль, явив себя пусть и новым, но уже опытным блюстителем парламентских правил и традиций.

Едва он уселся на месте спикера, коммунисты, самые ярые враги нацистов, вынесли предложение о незамедлительной отмене тех постановлений, с помощью которых протеже Гинденбурга, Франц фон Папен, управлял в тот момент страной. Папен был уверен в том, что нацисты выступят против этого предложения, а потому он сидел на своем месте, улыбался и держал в руке постановление о роспуске рейхстага. Эту бумагу он загодя получил от Гинденбурга, желая напугать рейхстаг и подавить любые вражеские поползновения. Документ лежал перед ним в красной папке. Но нацисты, быстро переговорив по телефону с Гитлером, решили не тормозить данное предложение коммунистов, и пока Папен пытался понять, что происходит на самом деле, Геринг приказал провести голосование. Тут Папен, который понимал, что если допустить такое голосование, то он будет выставлен на посмешище перед всем миром (результат был 512 голосов «против» и 42 «за»), вскочил и сунул папку с приказом о роспуске Герингу, дабы аннулировать результаты голосования. Геринг отвернулся от него, а когда папку положили на стол, демонстративно отодвинул ее в сторону. «Нет, нет, – сказал он, – сейчас голосование продолжается и его следует завершить. Меня не интересует, что там лежит в вашей красной папке. Вмешаться сейчас в ход голосования – значит, порушить веру, поломать все парламентские традиции, а это же противоречит конституции!» Растерявшийся Папен вынужден был забрать свою бумагу, потерпев столь нелепое поражение (впоследствии, конечно, роспуск был объявлен законным). Когда он вышел из зала, Геринг с самым честным и суровым выражением лица объявил: «Я твердо настроен поддерживать престиж парламента и, прежде всего, право этого выборного органа немецкого народа продолжать свою работу в полном соответствии с конституцией».

Пять месяцев спустя он поджег этот же самый рейхстаг.

Так что, с точки зрения внешнего мира, роза под именем Герман Геринг имеет всего несколько колючек. Это, конечно, не помешает ему стать следующим правителем Германии – если, конечно, скоро не произойдут какие-нибудь изменения, за которыми будут стоять те же самые могущественные группы крупных землевладельцев и предпринимателей, которые привели к власти Гитлера.

Но если подобного рода перемены пока откладываются, а немецкий народ начинает, подобно Везувию в хорошую погоду, выказывать признаки закипания и еле сдерживаемого гнева, то человек, идущий на смену Гитлеру, возможно, будет из-за рубежа. Его выберут из той группы людей, которые сегодня находятся в тени ссылки и о которых сегодня так же мало кто знает, как мало мы знали о Гитлере еще вчера.

Поэтому тогда мы и услышим новые имена, и среди них обязательно окажется имя Отто Штрассера. Именно по этим причинам, поскольку он может быть важен для нас, поскольку он имеет определенное значение, я и начал подумывать летом 1939 года, еще до начала войны, о том, чтобы написать книгу о Геринге и Отто Штрассере. Но потом я решил, что о Геринге написано уже предостаточно и если кто-то до сих пор испытывает насчет него какие-то иллюзии, то это просто неизлечимый человек; лучше я напишу об Отто Штрассере, решил я.

Поэтому когда я вернулся в Англию с твердым намерением написать книгу об этой войне, о грядущем мире, Германии и Отто Штрассере, я направился к морю, на юг и остановился там в большой гостинице.

В этом здании было невероятных размеров помещение, которое называлось «Комната отдыха». Там стояли кожаные кресла, и в них всегда с самым чинным видом восседало несколько человек. Посреди комнаты стоял большой аквариум, в котором тихо плавали какие-то тропические рыбы и, судя по всему, думали, какого черта делают тут все эти люди. Время от времени какой-нибудь обитатель большого, человеческого аквариума – ибо эта комната была прохладным, заставленным всякими растениями местом, в которое то и дело заглядывали полоумные старушки да апатичные джентльмены, так что я иной раз вздрагивал, когда обнаруживал кого-нибудь из них рядом со мной – случайно подходил к этому аквариуму и рассматривал его обитателей, издавая непонятные звуки, которые могли равно знаменовать удивление или удовольствие. Мне всегда было интересно, что в таких случаях думают рыбы, находящиеся в аквариуме…