Книга Большая книга ужасов. 63 - Елена Арсеньева

Сиулиэ?!

– Бачигоапу, лоча! – буркнула она, не слишком-то приветливо блеснув узкими черными глазами. – Здравствуй, русский. Хочешь отсюда выбраться?

– Ка-ак… ка-ак… – заикнулся ошеломленный Никита.

– Как выбраться? – переспросила Сиулиэ. – Агди сиварина найдем, он выведет.

– Н-нет, я хотел спросить, ка-ак… ка-ак ты здесь ока-азалась, – продолжал заикаться Никита.

– Так ты ж сам меня с собой прихватил, – пожала плечами Сиулиэ. – Спасибо, что подобрал, в мешок свой положил, а то бы я тебя не скоро догнала.

– Медвежья лапа… – пробормотал Никита. – Медвежья лапа!

– Ишь ты! – усмехнулась Сиулиэ. – Не такой уж ты дулу-дулу! Умеешь думать, когда хочешь!

– Ты кто такая? – резко спросил Никита. – Кто ты?!

Сиулиэ смотрела задумчиво:

– Как сказать – не знаю… У тебя русский крестик на шее висит – он как называется?

– Оберег, – подумав, вспомнил Никита. – Талисман.

– Вот и я твой оберег, – кивнула Сиулиэ. – Твой талисман. Сиулиэ – такое мое имя. Здесь, в тайге, в нашей земле, твой русский крестик не справится. Ему помогать надо. Для этого у тебя есть я. Нас много – разных сиулиэ! Оберегаем человека, только от смерти спасти не в силах. Тут уж ему самому придется справляться.

– Ты… сидела в медвежьей лапе?.. – спросил Никита недоверчиво.

Сиулиэ развела руками:

– Лучше не спрашивай, лоча. Я не смогу объяснить… Это еще с тех времен ведется, когда медведь, человек, ворон, заяц, орел, волк, деревья, трава – все братьями были. Друг другу на помощь приходили. Потом враждовать стали… Но старинное волшебство, которое человеку даровали Эндури-Ама, бог-отец, и другие великие божества, сохранилось. Однако открывается оно не всякому…

– А почему мне открылось? – затаив дыхание спросил Никита.

– Потом узнаешь, – лукаво улыбнулась Сиулиэ. – Мне говорить не велено.

– Кем не велено? – настаивал Никита.

– И этого говорить не велено! – засмеялась Сиулиэ.

– Я не пойму… – пробормотал Никита. – Ты вышла из медвежьей лапы, а разговариваешь как нормальная девчонка! Как будто ты в одном классе со мной учишься. А ты же на самом деле древняя, ты небось даже телевизор никогда не смотрела… ты должна говорить на этом… как его… древненанайском языке!

– На каком языке?! – Узкие глаза Сиулиэ от удивления стали круглыми.

Никита только плечами пожал.

– Я говорю на том языке и так, чтобы ты меня понимал, – объяснила Сиулиэ. – Я говорю так, как говорил бы твой русский друг, лоча анда!

– А если бы я был древний старик, значит, ты была бы бабушкой и говорила как говорят старушки? – недоверчиво спросил Никита.

Сиулиэ хохотала так долго, что он даже обиделся. Отвернулся, нахмурился.

– Сиулиэ – всегда или мальчики, или девочки, мы стариками быть не можем, не умеем, – наконец сказала она. – Но уж конечно рядом с почтенным человеком я бы так не смеялась!

Никита сердито фыркнул:

– Смех без причины – признак дурачины!

Зря он это сказал. Потому что Сиулиэ опять расхохоталась. Кое-как выговорила:

– Я очень рада, что я – твоя Сиулиэ. Весело с тобой, лоча!

– Почему ты меня лоча называешь? – буркнул Никита. – Я не только русский, но и хэдени. И вообще, меня Никитой зовут. Ни-ки-то-ой!

– Никито́й? – Сиулиэ сделала брови домиком. – Хорошее имя – Никито́й!

– Да не Никито́й! – прыснул он.

– Как не Никито́й? – удивилась Сиулиэ. – Ты сам сказал: «Меня Никито-ой зовут!»

– Ты что, вообще дулу-дулу? – спросил он ехидно. – Имя – Никита. Зовут – Ни-ки-той!

– Ладно, – махнула рукой Сиулиэ. – Буду звать тебя или Никито́й, или лоча. Как больше нравится?

– Эх, – вздохнул он безнадежно, – да зови как хочешь! Погоди! – вспомнил он вдруг. – Но если ты не настоящая девчонка, почему ты назвала меня сыном своей гугу, то есть своей тети? Получается, твоей тетей была моя мама? Как, ну вот объясни мне, как это возможно?!

– Очень просто, – пожала плечами Сиулиэ. – Я из рода Мапа, Медведя. Твоя мама, а значит, и ты – из рода Гаки, Ворона. Прародители наших родов были братьями и сестрами, так что мы все по сию пору родня. Понимаешь?!

– Нет, – ошарашенно покачал головой Никита. – Значит, ворон, который мне сено сбросил там, в болоте, – мой родственник?!

Еще он хотел спросить, не тот ли самый ворон еще в городе бился в его окно, чтобы предупредить о появлении шамана, но не успел.

– Не сено! – просто-таки рявкнула Сиулиэ. – Не сено, а богдо! Богдо – дух, фигуру которого делают из сена. Простое сено подожги – ничего не будет, кроме огня, а вот богдо своим пламенем может какую угодно нечисть напугать.

– Так вот что такое богдо! – воскликнул Никита. – Буду знать. Но как же так могло быть…

Он удивился, откуда же домовой мог знать это старинное нанайское волшебство, но догадался, что дедке-суседке вполне мог сказать его приятель дзё комо – нанайский домовой.

– Пора нам в путь, Никито́й, – нетерпеливо проговорила в это время Сиулиэ. – Пора спасать Омиа-мони!

– От кого? – быстро спросил Никита. – От того злого шамана? У которого тень без головы?

– Да какой он шаман! – презрительно скривила губы Сиулиэ. – Кандыках, больше никто! Это самые злые существа! Они живут среди людей, но отличить их можно только по тени, у которой нет головы. У кандыкаха много дёптон – оболочек. Он их быстро сбрасывает и быстро меняет. Но как ни притворяйся, а все же он не сможет увидеть Омиа-мони. Дерево душ видит только шаман!

– Значит, я не увижу?! – испугался Никита. – Но как же так?! Я должен спросить Омиа-мони, что случилось с моей мамой! Я должен это знать!

– Узнаешь, Никито́й! – уверенно сказала Сиулиэ. – Я тебе помогу. Ну а теперь давай выбираться отсюда.

– Наверх полезем? – предположил Никита.

– Нет, не так! – качнула головой Сиулиэ. – Через Нижний мир уйдем.

– Что, будем землю копать? – недоверчиво спросил Никита. – Чем?!

– Агди сиварин поможет! – спокойно ответила Сиулиэ.

Она принялась внимательно всматриваться в нагромождение древесных стволов, которое их окружало. Взобралась на выступ ствола почти на уровне головы Никиты. Девочка двигалась необычайно легко, словно взлетала.

– Что ты ищешь? – не выдержал Никита.

– Агди сиварин. Громовой камень.

– Это еще что такое?

– Не мешай, Никито́й! – отмахнулась Сиулиэ. И вдруг радостно закричала: – Нашла!

И принялась расковыривать щель в бревне, из которой торчало что-то темное, вроде камня, который непонятным образом застрял в стволе.