Книга Клад адмирала - Валерий Привалихин

Оставалось только распрощаться.

Кинув взгляд на действующую церковь, где служба еще не начиналась и двери закрыты, Зимин подумал о другом местном храме – Градо‑Пихтовском, некогда богатейшем и красивейшем среди храмов малых провинциальных сибирских городков. Потянуло еще раз увидеть изуродованную церковь, постоять около нее. Не столько, может, даже бывший храм манил к себе, сколько знание о тех событиях, о тех страстях, что разыгрывались вокруг него и в нем самом.

В хмурую холодную погоду вид полуразрушенной церкви в окружении облетевших до последнего листка высоких вековых тополей производил особенно гнетущее впечатление. Побеленный известью дырявый забор, которым была обнесена церковь‑склад, подчеркивал нынешнее ее уродство.

Бросилось в глаза: колодец, куда пьяный охранник складов железнодорожного имущества Холмогоров уронил летом наган, светлел брусовым надземным срубом с двускатным навесом над ним. Колодец отремонтировали и, видимо, пользовались им теперь, брали из него воду. Вспомнив, как старуха, жилица одной из комнат бывшего причтового дома, прогнала его, когда он сквозь забранное решеткой окно пытался разглядеть, как выглядит церковь внутри, он раздумал близко подходить к колодцу, к церкви.

Постоял и пошел прочь.

Сергей появился дома ближе к полуночи. Он договорился на послезавтра, на утро насчет раскопок. Технику туда гнать нет смысла. Четверо‑пятеро рабочих за несколько часов доберутся до глубины, на которой остатки колодезного сруба. Так что если все будет нормально и коммунальщики не подведут, то уже через день, через полтора может, будут держать в руках золото. При условии, разумеется, что оно было и есть там. Завтра в три часа дня они скатают в Вереевский бор, посмотрят, как там дела у Бражникова. Вдруг лозоходец еще что‑то нащупал на необследованной части двора… А сейчас – спать.

Зимин поднялся с постели по привычному ему московскому времени очень рано, однако здесь, в Пихтовом, утро было в самом разгаре: половина девятого. Ни Сергея, ни Полины, ни их сына дома не было.

Сидеть в четырех стенах в ожидании, когда отправятся с Сергеем в Вереевский бор, он не собирался. Вчера не получилось, но нынче все‑таки нужно встретиться с краеведом Лестнеговым. В самом деле, ответы краеведа на вопросы, почему вместо малышевского адреса даны адрес и телефон Лучинских и кем установлено, что убитый под Пихтовым почти тридцать лет назад парень с купеческими замашками приходится Малышеву внучатым племянником, на многое могли бы пролить свет, вскрыть еще какую‑то неразгаданную тайну, а он, Зимин, до сих пор не удосужился расспросить об этом Лестнегова.

Дождавшись одиннадцати часов, Зимин опять был на крыльце дома местного лучшего краеведа. И опять пришел не ко времени: Лестнегов еще не вернулся из гостей, он звонил жене и обещал, что к часу точно будет. Оставалось еще раз извиниться и уйти.

Пересекая площадь, в центре которой был установлен памятник‑паровоз «овечка», чуть не столкнулся нос к носу с оператором биолокации. Это было неожиданно. Погода стояла сухая, время не раннее, и он должен был находиться сейчас на Пятнадцатом километре, в Вереевском бору.

– Игорь Васильевич, – окликнул его Зимин. – Вы что, отказались ехать?

– Да, по‑моему, это не я, а Бражников отказался, – ответил биолокаторщик.

– Как? – удивился Зимин.

– Просто. Не приехал – и все.

– Странно… – Зимин не знал, что и сказать.

– А что тут странного? Я еще вчера был уверен, что ждать его бесполезно.

– То есть? Что‑то вчера произошло между вами?

– Ничего особенного. Он, когда отвозил меня, сказал, что завтрашний день – это он про сегодня – наверняка зря потеряем, потому что в одном дворе вряд ли два клада. Вот, видимо, и решил не тратить день зря.

– Хотите сказать, он копает сейчас? – спросил Зимин.

– Странно было бы, если он еще вчера не копал. – Оператор биолокации усмехнулся. – Любопытство распирает, место известно, сила еще есть, слава Богу, десяток‑другой кубов земли перекидать, кругом никого. По‑моему, любой бы на его месте за лопату ухватился.

– У него же рука болит, – напомнил Зимин.

– Ну, я бы не сказал, что очень уж болит, – усмехнулся биолокаторщик. – Так лихо на бездорожье руль крутит… Я со здоровыми руками не справлюсь.

– Что же вы вчера молчали?

– А меня не спрашивали. Да и какое мое дело?

Возникла пауза.

– Ладно, – ежась от холода и поплотнее запахивая куртку, сказал оператор биолокации, – он передо мной не должник, и дальше разбирайтесь сами. Вам говорю исключительно затем, чтобы потом толков не было, что я с ним что‑то копал, делил, утаивал. – Считая разговор исчерпанным, он зашагал прочь не попрощавшись.

Зимин некоторое время смотрел ему вслед, потом торопливо направился в горотдел милиции.

Сергея на месте не было. Как объяснил встретившийся в коридоре старший лейтенант Мамонтов, он вот‑вот должен приехать: звонил минут сорок назад, сообщил, что выезжает в Пихтовое, а из места, откуда звонил, как раз сорок минут добираться.

– Что‑нибудь срочное? – спросил Мамонтов.

Зимин и сам для себя толком не мог уяснить, срочное или же нет: сообщить Сергею, что Бражников копает, – возможно, что копает, – в своем собственном дворе?

– Вроде бы не срочное, – ответил.

– Тогда жди. – Мамонтов куда‑то спешил.

Ожидание растянулось на час. Наконец Сергей появился в компании двух розыскников и немолодого грузного цыгана с поцарапанным до крови лицом, со всклокоченными кудрявыми волосами, одетого в блестящую, как асфальт после дождя, кожаную куртку, и в наручниках.

Завидев Зимина, Сергей шагнул к нему.

– Ты чего здесь? На три же договорились.

– Я помню…

– Копает со вчерашнего дня? – озабоченно повторил Сергей, выслушав беглый рассказ Зимина о встрече с биолокаторщиком. – А куда этот народный академик стопы направил, не знаешь? Хотя на кой он сейчас… Подожди‑ка меня, определюсь с этим, – кивнул на цыгана с поцарапанным лицом.

Не прошло и четверти часа, а они уже катили на Пятнадцатый километр по знакомой, окаймленной густыми и высокими высохшими зарослями полыни и пижмы гравийной дороге вдоль железнодорожного полотна.

– Ну Иван Артемьевич, ну артист, отлично сыграл. Как у меня в голове ни разу не шевельнулось, что фальшивит, – говорил, прибавляя скорость, Нетесов. – Да ему, когда рамка ходуном заходила, на любые поиски наплевать было. Он этого момента десятки лет ждал. Должен был упереться, как бык, потребовать: «Копать!» Знаешь, почему не потребовал?

– Не знал, имеет ли право копать?

– Именно! Тем более поэтому надо было запретить ему копать.