Книга Принцесса маори - Лора Вальден

Сопя от ярости, Харакеке поставила игрушку на пол.

— Пойдем, Томми, мы поиграем с тобой у меня и старым «магазинчиком», который я когда-то покупала тебе, — решительно произнесла она.

— Или деревянной железной дорогой!

— О да! — Глаза Томми заблестели, он нетерпеливо потащил Харакеке за руку.

— Но ты ведь не можешь уйти сейчас просто так. У Джоанны день рождения, — запротестовала Люси.

— Нам нужно поговорить. Так дальше не пойдет! Это какой-то сумасшедший дом. — Не проронив больше ни слова, Харакеке развернулась и ушла, взяв за руку племянника.

Люси в остолбенении осталась сидеть. Вдруг наступила тишина. Джоанна перестала орать. Вместо этого она смотрела на Люси большими глазами. «В этом взгляде нет ничего детского», — испуганно подумала Люси, но все же улыбнулась. Выражение лица девочки не изменилось.

«Настало время брать бразды в свои руки, — сказала себе Люси. — Если я и дальше буду позволять все, что ей заблагорассудится, позже придется за это расплачиваться. Потом она станет меня справедливо упрекать».

— Ты не хочешь поднять с пола куклу и положить ее в кроватку? Ей на полу точно не нравится, — предложила Люси.

— Я ее не люблю. Она должна умереть, — ответила девочка и упрямо надула губы.

У Люси по спине пробежали мурашки. Где Джоанна это подцепила? Какого странного ребенка она приняла к себе в дом! Но потом, как всегда, она взяла всю вину на себя. Можно ли упрекать невинное создание, если его неправильно воспитывают? Она подумала о Томми, который воспитывался не так строго, но очень последовательно. Он слушался, никогда не перечил и не топал ногами, не носился в истерике, если его прихоти не выполняли. Он даже не пытался навязать свою волю Люси. С Томми всегда было легко! Если он чего-то и хотел, то включал сообразительность и ловко все устраивал таким образом, что родители позволяли ему то, что, скорее всего, не одобрили бы раньше. Он казался спокойным и напористым. Люси очень радовалась, что прибавление в семействе не отразилось на его характере. Во всяком случае, он не показывал, что жизнь под одной крышей с капризной сестрой его раздражает. Люси не могла ничего с этим поделать. Волна нежности к сыну заполняла ее сердце. Это было совершенно иное чувство, не такое, как к Джоанне. Неужели девочка чувствовала, что Люси всегда мечтала о дочке, и этим умело пользовалась? Как бы там ни было, нужно предпринять что-то такое, чтобы у ребенка не возникло ощущения вседозволенности.

Люси ссадила Джоанну с колен, встала и взяла куклу, которая от удара заметно пострадала. Мягкому туловищу, сшитому из козьей кожи, ничего не сделалось, а вот один стеклянный глаз от удара разбился. Кукла выглядела жалкой. Люси вспомнила, что это была самая красивая и дорогая кукла во всем магазине. Она была с настоящими волосами, производства Монтанари. Единственным недостатком казалась ее цена. Поэтому долгое время кукла сидела на своем месте в магазине и ее восковое лицо немного потемнело. Из-за этого Люси даже получила небольшую скидку.

С куклой в руках Люси присела на пол, к деревянным палочкам, которые тем временем Джоанна сложила в башню, чтобы потом разрушить. Когда деревяшки с грохотом разлетелись по полу, девочка от удовольствия захлопала в ладоши.

— Посмотри-ка, твоя кукла тоже хочет поиграть, — улыбаясь, сказала Люси.

Джоанна тут же набросилась на куклу и выдрала ей большой клок дорогих волос. Недолго думая, Люси шлепнула ребенка по попе.

— Боже мой, — испуганно пролепетала Люси. Как она могла так забыться?

Джоанна растерянно взглянула на нее и издала громкий вопль. В этот момент Стелла вошла с чаем, который Люси хотела выпить с сестрой.

— Поставьте поднос туда, — велела Люси. Ее почти не было слышно, потому что Джоанна кричала как резаная.

Сначала слова девчушки трудно было разобрать, но потом Джоанна стала орать вполне отчетливо:

— Мама сделала мне больно! Мама меня ударила!

Люси залилась краской. Она чувствовала себя так, словно совершила преступление. Как при этом на нее смотрела Стелла! Эти постоянные косые взгляды горничной были для Люси как вилы в бок. Эта женщина о чем-то догадывалась. В этом Люси была более чем уверена. Она бы уже давно уволила Стеллу, но что, если та устроится в другое место в Нейпире и разболтает об Элизе и чужом ребенке?

«Только не выказывай свою слабость», — уговаривала себя Люси.

— Прекрати уже, устроила тут театр! — прикрикнула она на ребенка. — Все из-за того, что один раз ты не получила того, что хотела!

Джоанна так удивилась строгому тону матери, что наконец замолчала. Люси обратилась к Стелле, которая неотрывно за всем наблюдала:

— И вам не стоит на меня смотреть с таким укором! Я всего лишь шлепнула ее по заднице. И только…

— Простите меня, миссис Болд, но я считаю, что это нужно было сделать уже давно!

Теперь настала очередь Люси ошеломленно взглянуть на горничную.

— Вы хотите меня обмануть?

— Нет, миссис Болд, ни в коем случае. Я всякий раз спрашиваю себя, сколько же вы еще будете оставаться рабыней этого ребенка? Элиза в детстве была такой же. Мы жили по соседству, и если ее желание не исполняли, тогда, я вам скажу, такое начиналось… Но отец выбил из нее это. Он был пьяница и драчун… — Стелла запнулась и побледнела. — О, простите меня, пожалуйста, миссис Болд, я наболтала лишнего.

Люси старалась казаться спокойной, хотя дрожала всем телом.

— Вы не могли бы отвести Джоанну к моему мужу? Он на виноградниках. А потом вы вернетесь снова ко мне, хорошо?

— Да, само собой разумеется, миссис Болд.

Джоанна беспрекословно позволила Стелле взять себя за руку и вывести из комнаты. Едва дверь за ними закрылась, Люси, не в силах больше сдерживать себя, несколько раз сильно ударила кулаком по столу, так что рука заболела.

— Проклятие, все об этом знают, абсолютно все! — пробормотала она, продолжая причинять себе боль. Она перестала бить по столешнице, лишь когда в дверь постучали.

— Войдите!

— Мне очень жаль, миссис Болд, я… я не хотела… Мне не стоило этого говорить, — запинаясь, вымолвила горничная.

— Садитесь, — холодно произнесла Люси. — Это хорошо, что вы сказали. Что вы сейчас намерены предпринять? Кто об этом знает еще, кроме вас?

Стелла побледнела.

— Никто, кроме меня, не знает, миссис Болд, я клянусь, никто не знает этого. Акушерка в день смерти Элизы приезжала в Мини, чтобы еще раз сообщить: ребенок тоже умер.

— Почему же вы тогда сказали… это, причем весьма уверенно?

Стелла потупилась.

— Я вам уже рассказала. Мы были соседями. Я выросла вместе с Элизой, и с каждым днем Джоанна все больше напоминает свою мать. Она словно ее копия. И потом, эта ее манера всеми управлять… И эти приступы истерики… Вряд ли это можно назвать случайностью.