Книга Северная звезда - Татьяна Недозор

* * *

Прошло два дня. Маша и Николай продолжали двигаться на север.

Дикая природа Юкона поражала путешественников своим богатством и разнообразием. Однажды в сумерках они видели, как на берегу паслись лосиха с лосенком. Детеныш, неуверенно переступая тонкими ножками, ощипывал молодые листочки с нижних веток. Царственная осанка и спокойствие его матери казались особенно величественными рядом с беззащитностью малыша. Стаи водоплавающих птиц кормились у реки, им не было числа. Канадские гуси, серые журавли, зеленокрылые чирки – такого разнообразия птиц Мария не могла себе даже вообразить, а Устюжанин, к ее удивлению, прекрасно в них разбирался.

Они плыли все дальше на север, к Ному, тем же путем, что и сотни других искателей счастья, сбиваясь с курса, плутая, но, ведомые интуицией, всякий раз снова угадывая правильное направление. Погода стояла прекрасная, теплая и солнечная. Лето отживало последние дни.

Миновали Форт-Юкон – ряд бараков, вытянувшихся вдоль берега реки. Юконское плоскогорье осталось позади, и сотни каналов и протоков снова слились в единое русло. Берега реки сузились. Впереди их ожидала цепь глубоких ущелий под названием Неприступный каньон. Течение реки в этом месте было очень быстрым и опасным.

…Пришвартовали лодку в маленькой бухточке, неподалеку от поселения. Над верхушками темно-изумрудных сосен низко висело рыжее солнце, снизу подсвечивая облака. Чем ближе к горизонту, тем насыщеннее казались фиолетовые тени, окутывающие лесистые холмы. Более меланхолический пейзаж трудно было себе вообразить.

Почти у самой реки оказался старый, заброшенный блокгауз, в котором раньше размещалась фактория. В последних лучах закатного солнца его покрытые мхом стены казались серебристыми. Вокруг него прямо среди травы пробивались молодые побеги с мелкими, успевшими одичать соцветиями.

Мария вспомнила день их встречи на полянке, заросшей точно такими же цветами… Она подошла ближе. Интересно, кто посадил эти цветы? Кто жил в этом доме, терпеливо ожидая и искренне радуясь появлению редких путников, заплывающих так далеко вверх по реке? В нескольких аршинах от сруба было другое полуразрушенное строение, рядом с которым сохранился штабель бревен.

Молодые люди перенесли в жилище провизию. Николай решил, что лучше переночевать под крышей, если есть возможность, но все же разбил на берегу палатку и сложил в нее вещи. Потом он занялся переноской остального добра из шлюпки, потом чуть передохнул и… не обнаружил Маши рядом.

Встревоженный, он вышел к берегу. Увидел ее, да так и замер.

Раздевшись, она вошла по пояс в воду.

Мария воистину была сложена совершенно – от золотисто-рыжих, волнами ниспадающих до середины спины волос до округлых бедер и пальцев ног. От этого зрелища кровь его закипела.

Гладкая молочно-белая кожа, высокие упругие груди, удивительно узкая талия, прямые длинные ноги. Таинственный взгляд и губы, мягкие и полные, как розовые бутоны. Все, о чем он мог только мечтать.

Обнаженная грудь ее покрылась пупырышками, пряди распущенных волос потемнели от воды, став темно-медового цвета. Она плескала воду себе на грудь и старательно растиралась. Взгляд Дмитрия не мог оторваться от полных вздернутых грудей, соски которых от холодной воды и ее прикосновений торчали упругими камешками. Дмитрий тоже начал раздеваться.

Но когда он с плеском вошел в воду позади Маши, она внезапно подпрыгнула и нырнула в глубину. Упругие ягодицы и длинные стройные ноги мелькнули и скрылись под водой. Дмитрию показалось, что сейчас он сойдет с ума. Или все дело в том, что он почти не видел Машу всю при дневном свете?

Она выскочила из воды, повизгивая, и отфыркиваясь, и отбрасывая длинную гриву намокших волос. Она подняла руки, убирая мокрые локоны с лица. Это движение подняло ее груди – белые, очаровательно дерзкие холмики. Задорно подмигнув Дмитрию, Маша нырнула еще раз, проплыла немного и вынырнула. Затем сильными умелыми гребками добралась до ближайших нагретых солнцем валунов. Взобравшись на них, она с самым что ни есть бесстыдным видом, словно не русская барышня из холодного чопорного Петербурга, а смуглая дикарка с островов южного океана, растянулась на спине. Опершись на локти, запрокинула голову, выгнулась, подставляя грудь ласковому солнышку последних теплых дней.

Дмитрий, наскоро обтеревшись, оделся, отметив про себя, что в его спутнице появилось нечто неожиданное – сильное, глубокое…

Она была так прекрасна, так совершенно сложена… и она была его женой…

Маша шевельнулась, выгнулась, как кошка…

– Ну, пойдем, – предложила она. – Пойдем, все ж на шкурах помягче будет.

Он не помнил, как дошел до блокгауза…

Помнил лишь, как ее пальцы утонули в его волосах, а тело нетерпеливо выгнулось под ним.

Он почувствовал, как она провела ступней по его ноге, и тугая боль в его чреслах почти мгновенно превратилась в обжигающее пламя. Она имела над ним такую власть, что не будь он так влюблен, то обязательно испугался бы. Он начал ласкать ее, наслаждаясь крутым изгибом бедра и шелковистой кожей живота. Сейчас ему было ясно одно: эта женщина принадлежит ему по праву, в сравнении с которым все законы о браке хоть нахальных молодых республик, хоть замшелых монархий – ничто. Когда Маша что-то пробормотала ему в плечо, Николай поцеловал ее спутавшиеся волосы.

Он жадно нашел ее губы. Проведя ладонью по ее груди, он почувствовал, как напрягаются ее соски и ощутил новую волну возбуждения.

Маша принадлежит ему! Ее место – рядом с ним, и больше нигде, и ее чрево будет вынашивать лишь его детей!

– Маша, с тобой так хорошо! Ты хоть знаешь, что ты со мной творишь?

Она моляще задрожала и обхватила его ногами, словно хотела втянуть его глубже.

* * *

Маша вышла к реке вымыть горшки и тарелки, завязанные в узел из ветхой, непонятно как сохранившейся в кладовой скатерти. Несмотря на просьбы и шутливое возмущение, Николай пошел вместе с нею, помогая нести брякающий узел.

Вслушиваясь в шутливую перебранку любимого, Мария вдруг увидела, как среди зелени прибрежного кустарника мелькнуло белое полотнище паруса.

– Ник, там лодка.

Он приложил ладонь ко лбу козырьком, внимательно вглядываясь в том направлении, куда показала девушка. Она чувствовала, как сильно забилось ее сердце, – так бывало всякий раз, когда видела лодку. Через секунду Одинцова вздохнула с облегчением.

– В ней только один человек.

– Кто бы то ни был, он нас заметил. Вон машет нам руками.

Через несколько минут лодка подошла совсем близко. На дне лежала груда вещей, наверное, мешки с провиантом, укрытые брезентом.

У руля был средних лет человек, с обветренным лицом, выдававшим в нем бывалого северянина. Он был чем-то обеспокоен, глаза лихорадочно блестели. Одежда промокла, вода ручьями стекала с волос. Повернув руль, направил лодку прямо к берегу. Устюжанин заговорил первым: