Книга Жребий викинга - Богдан Сушинский

— Не вижу ничего плохого в том, что одни пираты уничтожают других, — определил Гаральд свое отношение к исповеди Славянина. — В худшем случае нас это просто не касается. Ты лучше скажи, куда девались сокровища ваших предшественников.

— Их присвоил капитан Герос. Почти все, что нам удалось добыть.

— Что ж, — развел руками Гаральд, — не зря старая валькирия предсказывала, что самым удачным будет наш пятый поход против пиратов. Так оно и случилось. А теперь слушайте меня, викинги, — обратился он к своим воинам. — Предводителя пиратов, поскольку он не согласился добровольно выдать свой тайник, сбросьте со скалы; Славянина отпустите, наградив двумя золотыми монетами; остальные станут нашими пленниками.

— Но ведь вы же обещали освободить нас, досточтимый начальник прибрежной стражи! — взмолился кто-то из пиратов.

— Я обещал сохранить вам жизнь, разве не так, Славянин?

— Сохранить жизнь, — подтвердил тот.

— Все слышали? И свое слово я сдерживаю. Как видите, я более справедлив по отношению к вам, нежели вы — по отношению к купцам, которых в течение стольких лет грабили и убивали.

* * *

Викинги уже намерены были подняться на борта своих судов, когда у хижины, в которой отдыхали принц и конунг Гуннар, вновь появился Славянин. Этому скитальцу земель и морей было уже основательно за сорок, однако он оставался по-молодецки крепким и подвижным. И еще обращали на себя внимание руки, до странности короткие. Тем не менее, они поражали размерами ладоней и толщиной пальцев; это были не руки, а пятипалые клешни, источавшие какую-то особую силу.

— Тебе, пират, показалось, что двух монет маловато? — воинственно поинтересовался Гуннар.

Славянин недовольно, обиженно покряхтел и выложил два дарованных ему золотых на стол.

— Можете забрать их. Возвращаю.

— Совесть замучила, что взял неправедно заработанные? — осклабился Гуннар.

— Мы одинаково «праведно» зарабатываем себе на хлеб — войнами и грабежом.

— Но-но, ты, раб! — потянулся к нему рукой Гуннар. Однако Славянин мгновенно перехватил ее за кисть и сжал так, что обладавший недюжинной силой конунг побагровел и присел, чуть ли не упал перед пиратом на колени.

— Отпусти его! — жестко приказал начальник прибрежной стражи. — Немедленно отпусти и скажи, чего же ты хочешь.

— Примите меня на службу.

— Но ты — не викинг.

— Хотя именно такие силачи как раз и нужны сейчас Норвегии, — на весу помахал кистью руки Гуннар, развеивая боль. Проявление всякой силы, даже если она была направлена против него, вызывала у старого рубаки не злость, а уважение.

— Ты тоже крепкий воин. Почти все, кто оказывался в моих руках, мгновенно валились на землю, а ты какое-то время продержался.

— И все же ты не викинг, — напомнил ему Гаральд, — у нас же в отряде только викинги, норманны.

— Теперь мне уже трудно объяснить самому себе, кто я такой. Какое-то время побыл арабом, затем греком, теперь вот, если надо, буду норманном. Главное, что служить стану верно. В Норвегию вам придется возвращаться через Русь? — с надеждой спросил он, поглядывая то на начальника прибрежной стражи, то на Гуннара.

— Как и прибыли сюда.

— Ну вот, если уцелею в боях, вернусь вместе с вами.

— Откуда ты?

— Из Переяслава, но происхожу из уличей, из этого племени славянского, которое когда-то обитало по Днепру, однако не желало подчиняться киевскому князю и во времена князя Игоря даже воевало против киевлян, но затем предки наши перешли на берега Буга и со всеми остальными русичами помирились[87]. Так что теперь…

— Ваши межплеменные стычки меня не интересуют, — прервал его рассказ принц норвежский. — А вот то, что ты русич — хорошо.

— Почему бы нам не послать его с небольшим отрядом викингов в Киев, — как бы в раздумье поддержал принца конунг Гуннар.

— Меня — в Киев?! — буквально возликовал Славянин.

— Это будет опасный поход, — попытался охладить его пыл Гаральд. — Вместе с моими викингами тебе предстоит охранять очень ценный купеческий груз, который следует доставить в Киев, великому князю Ярославу.

— Неужели я когда-нибудь увижу Днепр, Переяслав, Киев?! — не верил своему счастью Славянин, не обращая никакого внимания на предостережение об опасности. Чего оно стоит в сознании человека, который рискует каждый день и который уже много лет мечтает увидеть родную землю?

— Увидишь, причем очень скоро, — заверил его Гуннар.

Уходя, норманны хотели поджечь все четыре хижины и складское помещение, составлявшие поселок, который пираты маскировали под рыбацкий. Однако Славянин сумел отговорить их от этой затеи.

— Зачем уничтожать поселок, который еще не раз может пригодиться вам?! Если вы и дальше намерены сражаться с пиратами, вам обязательно понадобится такое пристанище, как это. Все местные пираты рано или поздно пытаются промышлять у этих островов. Да и вам далеко ходить на охоту не надо. Охрану лагеря можно набрать даже из пленников. У вас их, вижу, появилось немало. Так вот, двоих из тех, которых вы взяли вместе со мной, можете оставить здесь, вооружив их луками и мечами и снабдив хоть какой-то едой. Я с ними переговорю, они поймут, что лучше быть здесь охранниками, нежели вновь оказаться в рабстве. Ну а со временем вы охрану усилите.

Гуннар и начальник прибрежной охраны империи переглянулись.

— Хорошо, иди забирай своих троих пиратов, беседуй с ними, только недолго, и приводи их сюда.

16

В бухте Золотой Рог флотилию имперской прибрежной стражи встречали так, словно она только что разгромила весь арабский флот, который все еще оставался главным врагом византийцев в южных морях. Первым о подвигах Гаральда узнал, благодаря своей голубиной почте, Визарий. А уж он позаботился, чтобы пять победных антипиратских рейдов норманна восприняли при дворе чуть не как победу над всеми пиратскими сборищами, обитавшими во всех окрестных морях.

Больше всего Гаральда удивило, что император решил принять его не во дворце, а прямо в гавани. Это потом он узнал, что василевс Михаил в душе всегда оставался моряком, а посему использовал любую возможность побывать в бухте Золотой Рог или же пройтись на своей хорошо обставленной, уютной императорской галере по Босфору.

Но прежде чем эта аудиенция состоялась, Гаральд предстал перед крытой колесницей[88]императрицы Зои.