Книга Воскресший гарнизон - Богдан Сушинский

— Очевидный факт

— Завтра же я познакомлю вас с унтер-офицером Клыком, по кличке Кровавый Зомби, — молвил Штубер. — Это человек немыслимой, как я уже сказал, физической силы, имеющий большой опыт партизанщины, арестов и побегов. Исходя из той легенды, которую я уже изложил, он как раз и станет вашим спасителем, случайно обнаружившим вас в лесу, вашим попутчиком и телохранителем. От вас же потребуется оставлять в условленных местах или же передавать через агентов-связников как можно подробные письменные отчеты о поведении этого человека.

— Письменные отчеты о его поведении?! И это все?

— Что вас смущает, лейтенант?

— От нас не потребуется вести разведку?

— Да какая уж тут разведка, когда русские плещутся в Висле, а западные союзники прозябают у западных границ Германии? И так все ясно. К тому же «учетчиков вагонов» в воинских эшелонах у нас хватает. И работают они с радистами. Нет-нет, вашу группу никто в действиях не ограничивает. Вы в свое удовольствие можете пускать под откос эшелоны, истреблять тыловые штабы, грабить начфинов, лишать чести генеральских жен и дочерей... Обо всем этом, господин вольный стрелок, я тоже готов читать в ваших донесениях. Однако по-настоящему меня будут интересовать только ваши отчеты о поведении Кровавого Зомби. Представьте себе, что вам поручили писать хронику рейда Кровавого Зомби. Вообразите себя этим вашим, как его, — нетерпеливо пощелкал пальцами.

— Нестором-летописцем, что ли?

— Вот видите, мы уже начинаем понимать друг друга. Хронист Кровавого Зомби и Нестор-летописец Второй мировой — вот что ждет вас в перспективе.

— То есть вы хотите приставить меня к вашему Кровавому Зомби в виде соглядатая и доносчика? — попытался приземлить его Корнеев.

Штубер это его стремление уловил. Его уже начинала раздражать мелочная щепетильность русского, тем не менее игру следовало доводить до конца.

— Здесь все сложнее. Мы хотим изучить особенности его поведения, чтобы потом корректировать процесс зомбирования и его самого, и остальных зомби-диверсантов. Собственно, речь пойдет о сугубо научном эксперименте.

— О научном эксперименте теперь, во время войны? Когда рейх находится на грани поражения?

Штубер задумчиво пожевал нижнюю губу и огорченно как-то взглянул на лейтенанта.

— Коль уж вы стали сотрудничать с нами, лейтенант, то должны понять, что никакие иные периоды существования человеческой цивилизации не бывают столь плодотворными в смысле научного прогресса, как войны. За какие-нибудь два-три года войны наука совершает такой рывок, для которого в мирное время иногда нужны десятилетия. И запомните: это империи рушатся, а наука обладает способностью процветать даже на имперских руинах. Я позабочусь о том, чтобы на ваш счет в одном из швейцарских банков поступило столько денег, сколько нужно, чтобы, вернувшись из рейда, вы чувствовали себя уверенно.

Лейтенант саркастически рассмеялся. Это был настоящий хохот, хотя и сдерживаемый приступами боли в ране.

— Понятно. Даже мысли не допускаете, что способны вернуться? Тогда вы просто не диверсант.

— Даже мысли не допускаю, что вы способны выполнить это обещание.

— Вы не верите слову барона фон Штубера?! — набычился Зе-больд, потянувшись до кобуры.

— Успокойтесь, мой фельдфебель. Лейтенант попросту не понимает, что мы создаем группу, действовать которой придется уже после войны.

— Что, действительно, после войны? Где и против кого?

— Эти нюансы мы пока что обсуждать не будем. Всему свое время. Но уже сейчас ясно: убогие и нищие в этой группе, в которую, конечно же, войдете и вы, лейтенант, и Кровавый Зомби, нам не нужны. Причем можете не сомневаться, Корнеев, мы не заинтересованы в том, чтобы вы погибли в бою, или чтобы вас разоблачила СМЕРШ. Наоборот, мы поможем вам устроиться или в России, или в Германии, или в Италии. С условием, что рано или поздно вы нам понадобитесь.

17

Офицерский отель «Старый рыцарь» располагался в каком-то древнем особняке, восстававшем на небольшом каменном плато, с трех сторон окаймленном крутыми обрывами. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что местность эта самой природой была создана если не для крепости, то уж по крайней мере для хорошо укрепленного замка.

— Просто в свое время хозяину этого особняка не хватило то ли средств, то ли фантазии, чтобы превратить свое каменное гнездо в настоящий рыцарский замок, — услышала Софии рядом с собой приглушенный мужской голос.

Выйдя из машины, она краем глаза заметила этого худощавого германского офицера — интенданта, но предполагала, что он пройдет мимо.

— Скорее всего, фантазии, — ответила она, и только теперь сообразила, что ведь обратился к ней интендант по-русски.

— Это хорошо, что вы остановились именно здесь, где можно беседовать, любуясь древним строением и раскинувшейся за ним долиной.

Они вместе проследили, как машина полковника Ведлинга, доставившая Софи Жерницки к «Старому рыцарю», медленно разворачивается, чтобы припарковаться чуть в сторонке, под заснеженной кроной отмирающей сосны.

— Вы специально подошли ко мне, чтобы продемонстрировать свое знание русского?

— Но, чтобы решиться на это, я должен был знать, что вы владеете этим языком, что большую часть своей жизни общались на нем в Одессе и что передо мной София Жерницкая, или, теперь уже на германский лад, Софи Жерницки.

— Предпочитаю слышать Софи. Кстати, получить эти сведения было не так уж и трудно. Я никогда не скрывала своего происхождения. Наоборот, даже кичилась тем, что имела наслаждение жить в Одессе.

— С такой же простотой я узнал о том, что в румынской разведке вы проходили под псевдонимом «Герцогиня», что окончили румынскую и германскую разведшколы и теперь успешно работаете на разведку наших союзников-англичан.

— Если у вас все, что считайте, что свою пулю вы заработали вполне заслуженно, — схватив гауптмана за предплечье, Софи прильнула к нему и, приставив ствол пистолета к животу, умиленно всмотрелась в усталые, подернутые кровавой паутинкой капилляров, глаза. — Думаю, мне нетрудно будет доказать, что пристреленный мною наглец — зарвавшийся русский шпион.

Со стороны они напоминали влюбленных, которым отведено было всего каких-нибудь десять минут на расставание.

— Если пристрелите меня, не узнаете самого важного, — совершенно спокойно отреагировал на эту угрозу гауптман. — И тогда умрете от неудовлетворенного любопытства.

Капитану было под сорок, все его по-крестьянски обветренное лицо было испещрено морщинами, а из-под фуражки выбивались седеющие волосы.

— Как русские решились заслать вас сюда, капитан? — спрятала Софи пистолетик в карман куртки. — В вашем облике ничего арийского. Ничего такого, что позволило бы гримировать вас под германца.