Книга Я - четвертый - Питтакус Лор

Я пожимаю плечами.

— Нормально. Все онемело и болит. Тело отяжелело.

— Эта тяжесть из-за кинжала. Ничего, со временем она пройдет.

— Тебя сильно ранили?

Она поднимает рубашку и показывает рану на боку, потом другую на спине. Всего прошлой ночью ее трижды ранили кинжалом, и это не считая разных других порезов по всему телу и глубокой огнестрельной раны на правом бедре, сейчас туго забинтованной, из-за чего она и хромает. Она говорит, что, когда мы добрались, было уже поздно использовать для лечения камень. Меня изумляет, что она вообще выжила.

Сэм и Марк одеты так же, как и днем раньше. Их одежда покрыта грязью и местами пропитана кровью. У обоих отяжелевшие глаза, как будто им хочется спать. Марк стоит за спиной Сэма и неловко переминается с ноги на ногу.

— Сэм, я всегда знал, что ты настоящая машина для разрушения, — говорю я.

Он неуверенно смеется.

— Ты в порядке?

— Да, все хорошо, — отвечаю я. — А ты?

— В норме.

Я смотрю через его плечо на Марка.

— Сара говорит, что ты меня ночью вынес с поля.

Марк пожимает плечами.

— Я был счастлив помочь.

— Ты спас мне жизнь, Марк.

Он смотрит мне в глаза.

— Думаю, этой ночью каждый из нас в какой-то момент кого-то спасал. Черт, Шестая меня спасла трижды. А ты в субботу спас моих собак. Думаю, мы квиты.

Я умудряюсь улыбнуться.

— Это, пожалуй, справедливо, — говорю я. — Просто я рад, что ты оказался не таким идиотом, как я думал.

Он наполовину улыбается.

— Скажем так: если бы я только знал, что ты инопланетянин и можешь меня при желании отделать, я бы в тот первый день обошелся с тобой повежливее.

Шестая проходит через комнату и окидывает взглядом мои сумки на столе.

— Нам действительно надо ехать, — говорит она и потом смотрит на меня с участием, выражение ее лица смягчается. — У нас осталось только одно незаконченное дело. Мы не знали без тебя, как поступить.

Я киваю. Мне не нужно спрашивать, о чем она говорит. Я смотрю на Сару. Это случится гораздо раньше, чем я думал. У меня скручивает живот. Мне кажется, что меня может вырвать. Сара берет меня за руку.

— Где он?

Земля сырая от тающего снега. Я держу руку Сары в своей, и мы молча идем по лесу, километра полтора от гостиницы. Впереди Сэм и Марк, они идут по своим расплывающимся следам, оставленным несколько часов назад. Впереди я вижу небольшую поляну, в центре которой на настиле из дерева лежит тело Генри. Оно завернуто в серое одеяло, взятое с его кровати. Я подхожу к нему. Сара идет следом и кладет руку мне на плечо. Остальные останавливаются позади меня. Я отворачиваю одеяло, чтобы увидеть его. Его глаза закрыты, лицо пепельно-серое, губы синие от холода. Я целую его в лоб.

— Что ты хочешь сделать, Джон? — спрашивает Шестая. — Если хочешь, мы можем его похоронить. Мы также можем его кремировать.

— Как мы можем его кремировать?

— Я могу создать огонь.

— Я думал, ты можешь контролировать только погоду.

— Не погоду. Элементы.

Я смотрю на ее лицо, на нем написано участие, но также и то, что время уходит и нам надо уехать, пока к ним не прибыло подкрепление. Я не отвечаю. Я отворачиваюсь от нее и в последний раз обнимаю Генри, почти прижавшись лицом к его лицу, и предаюсь скорби.

— Прости меня, Генри, — шепчу я ему на ухо. Я закрываю глаза. — Я люблю тебя. Я бы тоже не хотел пропустить ни секунды из всего этого. Ни за что, — продолжаю я. — Я хочу тебя вернуть. Не знаю как, но я хочу вернуть тебя на Лориен. Мы всегда шутили по этому поводу, но ты был моим отцом, лучшим отцом, которого я только мог пожелать. Я никогда тебя не забуду, ни на минуту из всей оставшейся мне жизни. Я люблю тебя, Генри. И всегда любил.

Я отпускаю его, снова накрываю его лицо одеялом и бережно укладываю на настиле. Я встаю и обнимаю Сару. Она держит меня, пока я не перестаю плакать. Я вытираю слезы тыльной стороной ладони и киваю Шестой.

Сэм помогает мне убрать сучья и листья, и мы кладем тело Генри на расчищенную землю, чтобы его прах не смешался с чем-то еще. Сэм поджигает край одеяла, и Шестая помогает распространить огонь. Мы смотрим на пламя, и ни у кого не остается сухих глаз. Плачет даже Марк. Никто не говорит ни слова. Когда огонь догорает, я собираю прах в банку из-под кофе, которую Марк предусмотрительно захватил из гостиницы. Как только мы где-нибудь осядем, я сразу найду что-нибудь получше. Когда мы возвращаемся, я ставлю банку в отцовский пикап Сэма на панель приборов. Меня утешает, что Генри будет путешествовать с нами, что он будет следить за дорогой при выезде из очередного города, как делал много раз, когда мы ездили вдвоем.

Мы грузим свои вещи в кузов. Вместе с сумками Шестой и моими Сэм кладет две свои сумки. Сначала я недоумеваю, но потом понимаю, что он и Шестая как-то договорились, что он едет с нами. И я рад этому. Мы с Сарой возвращаемся в номер. В ту же секунду, как за нами закрывается дверь, она берет меня за руку и разворачивает к себе.

— У меня разрывается сердце, — говорит она. — Ради тебя я хочу быть сильной, но мысль о том, что ты уезжаешь, убивает меня изнутри.

Я целую ее в голову.

— Мое сердце уже разбито, — отвечаю я. — В ту же секунду, как я где-то устроюсь, я тебе напишу. И обязательно позвоню, когда буду знать, что это безопасно.

В комнату заглядывает Шестая.

— Нам действительно пора, — сообщает она.

Я киваю. Она закрывает дверь. Сара поднимает свое лицо к моему, и мы целуемся, стоя в гостиничном номере. Единственный источник силы, который я нахожу, — это мысль о том, что могадорцы могут вернуться до нашего отъезда, и Сара опять окажется в опасности. Если бы не эта мысль, я бы сломался. Если бы не эта мысль, я бы остался здесь навсегда.

Берни Косар лежит в ожидании в ногах кровати. Он виляет хвостом, когда я бережно беру его на руки и несу в пикап. Шестая заводит двигатель, и он работает на холостых. Я оборачиваюсь, смотрю на гостиницу, и меня охватывает печаль, что это не наш дом и что я больше никогда его не увижу. Не увижу его обшарпанных деревянных панелей, разбитых окон, черной мягкой черепицы на крыше, покоробленной от солнца и дождя. Этот дом похож на рай, когда-то сказал я Генри. Но больше это уже не так. На потерянный рай.

Я поворачиваюсь и киваю Шестой. Она садится в пикап, закрывает дверь и ждет.

Сэм и Марк пожимают друг другу руки, но я не слышу, что они при этом говорят. Сэм забирается в грузовик и ждет в нем вместе с Шестой. Я пожимаю руку Марку.

— Я стольким тебе обязан, что никогда не смогу расплатиться, — говорю я Марку.

— Ты мне ровным счетом ничего не должен, — отвечает Марк.