Книга Джульетта - Энн Фортье

- Вы хотите сказать, - спросил он, глядя на то, как я шевелю пальцами в воде, - что моя теория нуждается в пересмотре?

- А теории вообще нужно постоянно пересматривать. Если этого не делать, они перестанут быть теориями и превратятся… во что-то другое. - Я угрожающе взмахнула руками: - Они станут драконами, стерегущими вход в вашу крепость, никого не впуская и не выпуская.

Алессандро взглянул на меня, видимо, гадая, отчего я такая колючая все утро.

- А вы знаете, что в Сиене дракон является символом девственности и защиты?

Я отвела глаза:

- А вот в Китае дракон символизирует жениха, записного врага девственности.

Мы замолчали. Вода Фонтебранда мягко рябила, бросая на своды ослепительные блики с неспешной уверенностью бессмертного существа. На секунду я почти поверила, что могу стать поэтессой.

- Значит, вы верите, - сказала я, отбросив идею прежде, чем она пустила корни, - что Фонтебранда делает вас pazzo?

Он посмотрел в воду. Наши ступни казались погруженными в жидкий нефрит. На его губах появилась легкая улыбка, словно он знал, что на самом деле мне не нужно слов, ибо ответ читался в его глазах - блестящее зеленое обещание экстаза.

Я кашлянула.

- Я не верю в чудеса.

Он посмотрел на мою шею.

- Тогда зачем вы это носите?

Я тронула распятие.

- Обычно не ношу. В отличие от вас, - кивнула я на его расстегнутый ворот.

- Вы об этом? - Он полностью вытянул кожаный шнурок поверх рубашки. - Это не распятие. Мне не нужен крест, чтобы верить в чудеса.

Я во все глаза уставилась на оригинальный кулон.

- Вы носите пулю?!

Алессандро криво улыбнулся:

- Я называю ее любовной писулькой. В газетах писали про «дружественный огонь» [43]. Очень дружественный - пуля остановилась в двух сантиметрах от сердца.

- Ну, значит, твердая грудная клетка.

- Скорее твердый напарник. Эти пули прошивают насквозь по несколько человек. До того как попасть в меня, она прошла через одного из моих товарищей. А не угоди я в госпиталь, меня бы разорвало на куски. Судя по всему, Бог знает, где я, даже если не ношу крест.

Я не знала, что сказать.

- Когда это произошло, где?

Нагнувшись, он опустил руку в воду.

- Я же рассказывал, что подошел к самому краю…

Я безуспешно пыталась поймать его взгляд.

- И все?

- Пока все.

- Ну что ж, я скажу вам, во что верю я. Я верю в науку.

Не дрогнув ни единой черточкой, он медленно поднял глаза и посмотрел мне в лицо.

- Мне кажется, - сказал он, - вы верите не только в науку. Против воли. И потому боитесь. Вы боитесь pazzia.

- Боюсь? - попыталась я рассмеяться. - Да я нисколечко…

Он перебил меня, набрав в горсть воды и протянув мне.

- Если не верите, выпейте. Что вам терять?

- Еще чего! - отпрянула я. - Да здесь полно бактерий!

Он стряхнул воду с пальцев.

- А люди пили сотни лет.

- И сходили с ума!

- Видите? - улыбнулся он. - Все-таки вы верите!

- Да! Я верю в микробов!

- А микроба вы видели?

Я яростно посмотрела на его дразнящую улыбку, раздраженная его легкой победой.

- Очень смешно! Ученые их каждый день видят.

- А святая Екатерина видела Иисуса, - сказал Алессандро, сверкнув глазами, - здесь, в небе Сиены, над базиликой Сан-Доменико. Кому вы верите? Вашим ученым, святой Екатерине или обоим?

Когда я не ответила, он сложил руки ковшиком, зачерпнул воды из фонтана и сделал несколько глотков. Остальное он протянул мне, но я снова отшатнулась.

Алессандро покачал головой с притворным разочарованием.

- Вы не та Джульетта, которую я запомнил. Во что вас превратила Америка!

Я возмущенно выпрямилась:

- О'кей, давайте сюда вашу воду!

Воды у него едва осталось на ладони, но я все равно отхлебнула, уткнувшись губами в кожу, чтобы Алессандро меньше возражал. До меня не сразу дошло, насколько интимным получился жест, пока я не увидела выражение его лица.

- Теперь от безумия нет спасения, - хрипло сказал он. - Вы стали настоящей сиенкой.

- Неделю назад, - напомнила я, мгновенно очерствев, чтобы не дать себе размякнуть, - вы предложили мне отправляться домой.

Улыбнувшись на мой хмурый вид, Алессандро коснулся моей щеки:

- Вот вы и дома.

Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не прильнуть к его руке. Несмотря на множество причин не доверять этому человеку, не говоря уже о флирте с ним, все, что я выдавила, было:

- Шекспиру бы это не понравилось.

Ничуть не обескураженный моим почти беззвучным отказом, Алессандро медленно провел пальцем по моей щеке, задержавшись в углу рта.

- Шекспиру знать не обязательно.

Что я увидела в его глазах, было мне так же чуждо, как неизвестный берег после бесконечных ночей в океане; за листвой джунглей я чувствовала присутствие незнакомого зверя, первобытной твари, ждущей, когда я сойду на берег.

Что он увидел в моих, я не знаю, но его рука упала.

- Почему вы боитесь меня? - прошептал он. - Fammi capire, объясните же мне!

Я колебалась, но это был мой шанс.

- Я ничего о вас не знаю.

- Я весь перед вами.

- Где, - я указала на его грудь и пулю, висевшую под рубашкой, - это случилось?

Он на мгновение зажмурился, затем открыл глаза и позволил заглянуть прямо в его усталую душу.

- В хорошо знакомом вам Ираке.

Одно это слово разом похоронило мой гнев и подозрения под оползнем сочувствия.

- Хотите поговорить об этом?

- Нет. Следующий вопрос?

Мне понадобилась целая секунда, чтобы осмыслить потрясающий факт: при минимальном усилии я вытащила из Алессандро большую тайну. Или, по крайней мере, одну из них. Однако было не похоже, что остальное я раскопаю так же легко, особенно эпизод с разгромом моего номера.

- Вы… - начала я, но не решилась спросить напрямую. Тут же мне в голову пришла другая мысль, и я закончила вопрос иначе: - А вы не приходитесь какой-нибудь родней Лучано Салимбени?

Алессандро удивленно посмотрел на меня - он явно ожидал чего-то другого.