Книга Как предавали Россию - Николай Стариков

Русское пушечное мясо, само собой, ставят на самые опасные участки. В первой половине сентября 1916 года войска «союзников» начали наступление под Салониками, и бригада немедленно была послана на фронт, еще до того, как все ее части были собраны воедино. В первых же боях бригада понесла чувствительные потери: уже в начале октября они составляли около 1400 человек. В конце сентября под командованием генерала Дитерихса была создана так называемая франко-русская дивизия. Если вы думаете, что к нашим солдатам добавили французов, то жестоко ошибаетесь. В русскую дивизию влили полк зуавов, то есть колониальных «диких» войск. Видимо, для «союзников» и русские были существами второго сорта. В ноябре 1916 года бригада получила приказ атаковать казавшиеся неприступными германо-болгарские позиции под городом Битоль. Геройская бригада понесла в этом бою огромные потери и была выведена для отдыха и переформирования в тыл. Кстати, подкрепления, новые русские солдаты, также регулярно прибывали с Родины, заново комплектуя бригаду. В это время на нашем фронте остро не хватало обученных солдат, а лучших из них продолжали отправлять во Францию и на Балканы.

После случившейся Февральской революции русские солдаты присягнули Временному правительству и продолжали сражаться. Октябрьская революция внесла свои коррективы: известия о заключении мира с Германией, которые в большом количестве поступали от самих немцев, привели к тому, что в рядах корпуса началось брожение. Тогда французы решили от греха подальше русских союзников разоружить. Бригаду отвели в тыл, где войскам было объявлено, что они поступают в распоряжение французского правительства и на них распространяются все правила дисциплины французской армии. Это было нарушением основного условия, на котором наши войска воевали на «союзном» фронте: русское командование для русских войск. Одним росчерком пера парижские генералы приписали к себе целый корпус. У новоиспеченных «французов» было изъято оружие, и затем объявлена запись по трем категориям: в первую попадали те, кто хотел продолжать сражаться, во вторую — те, кто был согласен работать на тех же условиях, что и французские рабочие, все остальные попадали в категорию «недобровольных рабочих» (читай — пленных) и отправлялись в Северную Африку. В первую категорию записалось немногим более 300 человек, работать изъявили желание лишь около 5 тысяч, остальные, около 1500 человек, решили, что лучше ехать в неизвестную Африку, чем становиться французскими солдатами. О том, что под термином «недобровольных рабочих» скрывается настоящее рабство, им было невдомек.

Второй нашей бригаде («французской») генерала Лохвицкого «повезло» чуть больше. По дороге на фронт им удалось немного посмотреть мир. Бригада по железной дороге была перевезена через Россию до китайского порта Дайрен. Там солдаты и офицеры погрузились на пароходы и направились в Европу по маршруту Сингапур — Сайгон — Коломбо — Суэц — Марсель. Из Марселя бригада проследовала во французский военный лагерь Майи, где командование приступило к подготовке и обучению ее личного состава. Летом 1916 года бригада уже приняла участие в боях в Шампани. В апреле 1917 года бригада отличилась в ожесточенных боях под Реймсом и понесла большие потери. За это им дали французские военные кресты на знамена и русские кресты на их свежие могилы. Даже сегодня каждый год летом, на праздник Святой Троицы, чтобы почтить память погибших русских воинов, на русском военном кладбище в местечке Сент-Илер-ле-Гран собираются их дети и внуки — эмигранты.

Но не все солдаты корпуса погибли. Дальнейшая судьба оставшихся в живых воинов еще более трагична, чем у их «балканских» коллег. После получения известия о Февральской революции в России большая часть солдат отказалась воевать и потребовала возвращения в Россию. Тогда «союзное» командование под предлогом переформирования и пополнения вывело русские части с фронта в тыл, в лагерь, расположенный в местечке Ля-Куртин. Там часть солдат выразили готовность продолжать воевать и были отделены от остальных. Оставшиеся солдаты были некоторое время предоставлены сами себе. Неопределенность и напряженность продолжались все летние месяцы 1917 года. Солдаты сохраняли стрелковое оружие, в том числе пулеметы, боеприпасы, но категорически отказывались не только от боевых действий, но и от военных занятий в местах новой дислокации. Требовали они только одного — немедленной отправки на Родину.

«Союзники» стали действовать решительно. Лагерь был блокирован «цветными» французскими войсками. Справедливости ради заметим, что русские солдаты, ранее отделенные от лякуртинцев, также блокировали лагерь. Объявили приказ — сдать оружие, если не сдадут, возьмут силой. После истечения срока ультиматума артиллерия открыла по лагерю огонь. К концу первого дня было выпущено 50 снарядов, что значительно отрезвило мятежников, большая часть их сдалась. Оставшиеся продолжали выдвигать свои требования. Осада продолжалась четыре дня. За это время по лагерю от артиллерийского и пулеметного огня погибло около 200 русских солдат.

Как и под Салониками, разоруженным русским солдатам на выбор предложили: или записаться в Иностранный легион и продолжать воевать, или идти на работу во Франции. Будущий советский маршал Малиновский, тогда 16-летний пацан, был в этом корпусе. Работу доблестные французы предложили русским, естественно, каторжную — каменоломни. Хлебнув сполна «союзной» работенки, Малиновский согласился вступить в Иностранный легион французской армии, где воевал до капитуляции Германии.

Новое подразделение, где строчил из пулемета будущий Герой Советского Союза, вошло в Марокканскую дивизию. Разумеется, ее направили в самое пекло, где она несла большие потери. В боях за Суассон, когда немцы рвались к Парижу, в контратаке наших солдат участвовал даже медицинский персонал со священником во главе. Потери достигли 70 %, был убит и батюшка.

Тех же русских солдат, кто не соглашался ни на что и продолжал требовать отправки на Родину, вместе с упрямцами из балканской бригады в конце декабря 1917 — январе 1918 года направили в Африку, то есть фактически сослали на каторгу. Поднимавшихся из грязных трюмов французских кораблей солдат держали под прицелом «союзные» пулеметчики. А доплыли далеко не все — многие умерли во время плавания. Всего с французского фронта в Африку отправили около 9 тысяч наших солдат. Сошедших на причал солдат сразу окружали сильным конвоем и выводили из гавани. Русских принимали как преступников, да и климатические условия и отношение властей к ним были настоящей каторгой. Всех рассредоточили по стране, направив на самые тяжелые работы. Жить приходилось в бараках, окруженных колючей проволокой. За малейшее неповиновение — наказания: карцер и штрафные роты. «В первое время нас ежедневно выводили из лагеря, — писал переживший этот ужас, — и гнали, как скотину, на десятки километров по пустыне в окружении кавалеристов-зуавов с обнаженными кривыми саблями».

О еде и говорить нечего — постоянный голод. По стране наших солдат перевозили в неотапливаемых скотных вагонах. Большевики и нацисты додумаются до этого значительно позднее. Кроме того, полная антисанитария и отсутствие всякой медицинской помощи. И все это французы делают не с военнопленными даже, а с «союзниками». Не бывшими, а действующими! Ведь Брестский мир между Советской Россией и Германией будет подписан лишь в марте 1918 года. А все эти ужасы начались на три месяца раньше.