Книга Как устроен этот мир. Наброски на макросоциологические темы - Георгий Дерлугьян

Теория рыночных ниш и миросистемная перспектива

Третий важнейший прорыв в понимании макросоциальной динамики относится к сфере капитализма. Это восходящие к Шумпетеру, Поланьи и Броделю представления о капиталистических рынках как сложных, непрозрачных социальных сетях с серьезными ограничителями доступа и концентрациями власти. Успех капиталистической конкуренции достигается регулярным поиском и созданием относительно защищенных рыночных ниш. Любые ниши со временем переполняются, предприятия теряют монопольные преимущества по мере того, как находятся имитаторы их успеха, и разворачивается новый цикл поиска специализированных высокодоходных ниш. В таком поиске преимущества (финансовые, политические, культурные, информационные, полезные навыки и связи), как правило, принадлежат тем, кто и ранее занимал прочные и выгодные позиции. В клубе богатых государств и семейств, конечно, происходят периодические ротации, сам клуб по мере расширения мировых рынков также расширялся и включал новых членов. Но практически неизвестны случаи полного выпадения обедневших членов из рыночной элиты. От силы при крупных потрясениях слетает сколько-то особо заметных голов, меняется вывеска, конкретная элитная группа впадает в тайм-аут на поколение и на текущий конъюнктурный цикл. Неравенство доступа к рыночным возможностям на каждом циклическом витке воспроизводит социальную стратификацию участников рыночных процессов.

В связи с этими теориями можно назвать сразу несколько имен и школ: Гаррисон Уайт и Нил Флигстин, Диего Гамбетта, Артур Стинчком, Брюс Карратерс, Вивиана Зелизер, Моника Прасад, Дэвид Вудрафф, французская политэкономическая «школа регуляций», последователи Броделя и такие миросистемные аналитики, как Джованни Арриги и Беверли Силвер[82]. Даже в самом сжатом изложении легко заметить, что структурно это более глубокая картина, чем идеологизированные модели абстрактного рынка, отсекающие такие исторически формирующиеся комплексы, как культура, классы и статусные группы, власть, геополитика.

Нишевая теория рынков непосредственно смыкается с миросистемной перспективой, поэтому имеет смысл о них говорить сообща. Однако в научной среде разделение существует, и весьма существенное. Дело в идеологии, как спокойно констатирует Коллинз. Миросистемный анализ слишком близко ассоциируется с неомарксизмом (к которому действительно генетически восходит, как, впрочем, и к теории модернизации, и к историческим взглядам Фернана Броделя). Точнее выразился один из основателей нишевой теории рынков и при этом в прошлом видный критик Валлерстайна Артур Стинчком, широко известный бескомпромиссностью своих оценок: «Когда в конце семидесятых годов Валлерстайн сделался суперзвездой, его раздутый авторитет надо было потыкать чем-то острым. Но когда в девяностые годы восторжествовали неорыночники и многие экономические социологи стали искать заработков в школах бизнеса, пришло время признать, что Валлерстайн в основном все придумал верно». В самом деле, политэкономия современной миросистемы – это нишевая теория рынков на глобальном уровне и без прикрас наукообразного жаргона и формальных моделей.

Прорыв Иммануила Валлерстайна, Джованни Арриги, Теренса Хопкинса, Кристофера Чейз-Данна предлагает, однако, не просто теорию среди прочих, но принципиально целостный взгляд на мир. Этот «гештальт» (по Коллинзу) представляет именно динамическую целостность, определяющую свои элементы, в том числе рынки, классы, статусные группы (расы, сословия, национальности, гендеры) и государственные образования.

Главными теоретическими источниками миросистемного анализа послужили идеи французской исторической школы «Анналов» и концепция зависимого развития, которая в 1960-е гг. разрабатывалась леворадикальными латиноамериканистами. Валлерстайн и Хопкинс в первую очередь преодолели политическую прямолинейность концепции зависимости, сохранив лишь основной посыл – историческое воспроизводство деления на центр (ядро) и периферию в рамках мировой капиталистической экономики как стержневой структуры, образующей современную (с XVI в.) миросистему. При этом они опирались на известные постулаты Фернана Броделя об исторических временных горизонтах: время событий, от одного-двух дней до нескольких лет; время складывающихся на одно-два поколения циклических конъюнктур, многовековое время и время системных трендов, longue durée – время длительной протяженности) и на более позднее броделевское деление социального пространства на условные три этажа: первый, где происходит повседневная жизнь людей в базовых единицах-домохозяйствах; второй, где люди на местных рынках вступают в отношения обмена; и третий, самый непрозрачный этаж, где действуют высокие финансы (les hautes finances) и капиталистические олигархии[83].

В последние годы миросистемный анализ начал успешно применяться в интерпретации археологических и этнографических комплексов и ранних цивилизаций от Полинезии до Шумера. Перечислю лишь наиболее значимые имена: Тимоти Эрл, Стивен Сэндерсон, Кристофер Чейз-Данн и его постоянный соавтор Томас Холл, Гил Стайн и Адам Смит (конечно, не шотландский просветитель, а молодой американский археолог, копающий скотоводческие вождества эпохи бронзы на территории Армении)[84].

Для понимания современных процессов в Восточно-азиатском регионе центральное значение имели работы Брюса Камингса, чьи еще недавно иконоборческие аргументы о происхождении японского экономического чуда и роли Корейской войны в возникновении «капиталистического архипелага» (Японии – Южной Кореи – Тайваня – Гонконга – Сингапура) сегодня стали практически общепризнанными[85].