Книга Ночью 16 января - Айн Рэнд

Ингэлс. Но это еще не все. Я отправлю твоего друга, Сержа Сукина, на виселицу за твое убийство. Он однажды пытался сделать именно то, что я сделаю за него. Пусть теперь понесет наказание. Я подставлю самого себя. А его подставлю так, чтобы это выглядело, как будто он подставил меня. Я дам ему алиби, а потом отниму его. Сию секунду он в Стэмфорде покупает газету. Но это ему не поможет, потому что в данный момент в моей комнате лежит предыдущий выпуск сегодняшнего «Курьера». Понимаешь, Уолтер?

Брекенридж (его голос осип и еле различим). Ты… Дерьмо!

Ингэлс. Хочешь знать, зачем я сегодня позволил тебе увидеть, как я целую Хелен? Чтобы обеспечить себе еще и своеобразный мотив. Такой, который и навел Сержа на мысль меня подставить. Понимаешь, нельзя, чтобы Грег Гастингс заподозрил мой истинный мотив. Не знал, что Хелен так хорошо сыграет свою роль. Я никогда не думал, что это возможно, иначе не стал бы этого делать. Это единственное, о чем я жалею.

Брекенридж. Ты… не… отвертишься…

Ингэлс. Главное для меня, чтобы Грег Гастингс не догадался об истиной природе моего изобретения. Если догадается, поймет, что это сделал я. Но я должен постараться. (Смотрит на сигарету.)Твое время вышло. (Бросает сигарету в сторону.)

Брекенридж (в отчаянной панике). Нет! Не надо! Не надо! Нельзя! (Делает движение убежать.)

Ингэлс (выдергивая пистолет). Я сказал тебе не двигаться.

Брекенридж останавливается.

Не убегай, Уолтер. Прими это сразу. Если побежишь — только поможешь мне. Я хорошо стреляю — и никто не поверит, что я выстрелил человеку в спину.

Теперь это настоящий Стив Ингэлс — жесткий, полный жизни и напряженной энергии, его голос звенит — изобретатель, рисковый человек, гений — когда он стоит, держа на мушке Брекенриджа.

Уолтер! Я не хочу, чтобы ты сделал с миром все то, что сделал со всеми своими друзьями. Мы можем защитить себя от людей, которые причиняют нам зло. Но спаси нас боже от тех, кто несет нам добро! Это единственный акт гуманизма, который я когда-либо совершил, — единственный, который можно совершить. Я освобождаю людей. Свобода страдать. Свобода бороться. Свобода рисковать. Но свобода, Уолтер, свобода! Не забудь, сегодня День независимости!

Брекенридж отворачивается и исчезает в темноте. Ингэлс не двигается с места, только неспешно поворачивается, поднимает пистолет и стреляет в темноту. Пятно света исчезает. Затемненная сцена. Затем зажигается полный свет. Ингэлс спокойно сидит на стуле, кончая свой рассказ. Эдриен спокойно молча стоит перед ним.

Ингэлс. Я рассказал это, потому что хочу сказать тебе, что не жалею. Если бы обстоятельства принудили меня отнять стоящую жизнь — я не колеблясь отдал бы свою взамен. Но об Уолтере я так не думал. Ни о Серже… Теперь ты знаешь, какой я. (Встает, глядя на нее.) Теперь, Эдриен, повтори — если еще раз хочешь, чтобы я это услышал.

Эдриен (смотрит на него с высоко поднятой головой). Нет, Стив. Я не могу это повторить. Я сказала, что влюбилась в тебя бесконечно, презренно, и была влюблена много лет. Я больше не могу этого сказать. Я скажу, что влюблена в тебя — так ужасно гордо и буду много лет… много… всегда.

Он не двигается, только медленно кивает, принимая это оправдание.

Занавес

«Думаешь ли ты, — спросила Айн Рэнд, кончив читать, — что я когда-нибудь отдам главную роль в своей истории кому-нибудь, кто не герой?»

1939 г.