Книга Миссис По - Линн Каллен

– Может быть, они благоговели.

Он никак не дал понять, что меня слышит.

– Они заставили меня читать «Ворона». Когда я уже избавлюсь от этой проклятой птицы?

– Они, должно быть, пришли в восторг.

– Не знаю, я не остался посмотреть, ушел.

Я опустила глаза на истекающего соком перепела. Они предадут его остракизму за такую грубость.

– Все это неважно, – сказал Эдгар. – Они мне не нужны. Мне нужна только ты, и все.

Я попыталась улыбнуться.

– И за что мне себя казнить? Понравиться лягушатникам мечтала моя мать, а вовсе не я. Все эти годы я публиковал «Аль Аарааф» под псевдонимом «Бостонец», как будто мог угодить ей этим. Но мне никого не удалось одурачить: я никогда не был одним из них.

– Ты не должен никому угождать.

Он надрывно рассмеялся:

– А я и не угодил, разве нет?

Зачем он сам подрывает свою репутацию? Мое сердце разрывалось от боли за любимого; я протянула к нему руки над скатертью и переплела свои пальцы с его:

– Ты угодил мне.

К нашему столику подошел какой-то господин, в котором я заподозрила нувориша из-за толстой золотой цепочки для часов, демонстративно свисающей из жилетного кармана. Мы снова приняли благопристойные позы.

– Добрый вечер, мистер По. – Он протянул руку. – Я Чарльз Уайлдвуд. – На его мизинце красовалось массивное золотое кольцо-печатка. Эдгар вытер руки салфеткой, и мужчины обменялись рукопожатием. – Мне нравятся ваши рассказы, старина. Работаете над чем-то новеньким?

– Всегда.

Наш гость кивнул мне:

– Здравствуйте, миссис По. – Я почувствовала, что краснею. – Вы все еще боитесь? – Я неловко засмеялась. – Потому что, если я был бы его хорошенькой молодой женой, я был бы в ужасе. Вы обратили внимание на то, как в своих рассказах он убивает всех юных красавиц? Стоит только им появиться, как они сразу попадают в беду.

– Это вымысел, – сказал Эдгар.

Мистер Уайлдвуд расхохотался.

– Я не должен был мешать вашему ужину. Вас, должно быть, тошнит от людей, которые денно и нощно пристают к вам со всяким вздором.

– Спасибо, что подошли.

– В любое время, в любое время. – Мистер Уайлдвуд двинулся было прочь, но потом указал на меня пальцем: – Вы – вот вы, – берегите голову, слышите?

Эдгар даже не улыбнулся. После того как нувориш ушел, он сказал:

– Бартлетту бы он понравился. Прямо-таки кладезь американизмов.

И он вернулся к еде, но у меня пропали последние остатки аппетита. Меня беспокоило, что думают обо мне люди. Беспокоило то, что я вовсе не миссис По, а всего лишь любовница мистера По. Беспокоило то, что мои стихи ценны лишь постольку, поскольку имеют отношение к мистеру По. На самом деле, если бы сам мистер По был честен с собой, он вынужден был бы признать, что его тоже беспокоит, что о нем думают люди. Нарушение рамок приличий не волнует лишь тех, кто не имеет ни малейшего представления о том, как устроен этот мир, или тех, кто выброшен из жизни общества.

По спине пробежал холодок: я только что дала точное описание жены моего любимого человека.

30

Появились критические отзывы из Бостонского лектория. Они были уничижительными.

В день, когда я вернулась домой, мистер Бартлетт читал их за ужином после того, как дети закончили трапезу и отправились в постели.

– Бедный мистер По, – сказала Элиза, когда мистер Бартлетт закончил читать одну разгромную статью. – Как вы думаете, что он теперь будет делать?

– Продолжит писать, – сказал мистер Бартлетт. – Он ведь уже большой мальчик.

– Да, но его назвали мошенником, а такие вещи должны ранить.

Мистер Бартлетт посолил свой ростбиф.

– Он поступил так же с Гризвольдом и Лонгфелло. Теперь другие люди угостили его горькой пилюлей. – Он посмотрел на меня. – О чем он только думал, читая поэму, которую написал еще мальчишкой?

– Не имею никакого понятия, – легко сказала я, словно сердце мое не терзала боль за человека, которого я люблю. Словно я отрицала эту любовь.

Разрезая мясо, Элиза встретилась со мной взглядом.

– Ты там, в Бостоне, слышала о представлении, которое он устроил? – ровно спросила она.

– Да.

Они оба уставились на меня, ожидая продолжения. Я отвела взгляд, сама не своя от мучительного беспокойства. Пожалуйста, не расспрашивайте меня. Я не смогу лгать вам.

Элиза первой отвела глаза, отрезала кусочек мяса и спросила:

– Рассел, у тебя есть разрешение на выезд для Мэри?

Он нахмурился с полным ртом и кивнул.

– Мы решили отпустить ее домой, – сказала мне Элиза. – Она с самого лета в унынии, ты ведь замечала, Фанни? Конечно, ты же мне сама об этом говорила.

Я кивнула, благодарная подруге за перемену темы. Она искоса посмотрела на мистера Бартлетта, прежде чем улыбнуться мне.

– Надеюсь, это не из-за какого-нибудь глупого мужчины. Не могу заставить ее рассказать мне об этом, хоть она и ухватилась за предложение вернуться в Ирландию.

– Там ей будет лучше. – Мистер Бартлетт отрезал еще один кусок мяса.

– Хотя вообще-то это странно, – сказала Элиза. – Наверно, Мэри будет единственным человеком, который возвращается сейчас в Ирландию. Все, наоборот, едут оттуда, бедняки просто валом валят, потому что этим летом там не уродился картофель. Многие голодают.

– Следующий урожай будет лучше, – сказал мистер Бартлетт. – Так всегда бывает.

Когда Элиза ничего не сказала, я спросила:

– А Мэри вернется?

Мистер Бартлетт потянулся за хлебом:

– Нет.

Элиза посмотрела на него.

– Конечно же, она вернется. Я сказала ей, что мы снова возьмем ее на работу, как только она приедет. Дети ее любят.

– Она не вернется, – сказал мистер Бартлетт и снова принялся за еду.

Элиза несколько раз моргнула, глядя на мужа, а потом устремила взгляд в тарелку и принялась медленно жевать.

Я повозила кусочек ростбифа в лужице подливки. Из-за окна доносился приглушенный стук копыт, а из-за кухонной двери – звон кастрюль и звук льющейся воды. В голове всплыли заветные образы Бостона, где мы с Эдгаром были вместе.

Мистер Бартлетт заговорил:

– По говорил, что его партнеры предлагают ему выкупить журнал?

– Нет, но он очень хотел обзавестись собственным журналом. Он, должно быть, обрадуется. В такие времена, как сейчас, он очень нуждается в хороших новостях.

– Ходят слухи, что они хотят порвать с ним.