Книга Встречи на ветру - Николай Беспалов

Какой же он барин! Как будто не знает, что в селе часто отключают электричество. То обрыв сети, то на подстанции, которая, наверное, видела Ильича, погорит какой-нибудь трансформатор. Да мало ли какая напасть может случиться. Тут не город, аварийная бригада не скоро доберется.

– Вы, Максимилиан Максимович, совсем оторвались от жизни нашей. Все по заграницам да по заграницам – там хорошо. У нас отсталость. Люди все поголовно в телогрейках и лаптях, а в городах по улицам медведи ходят. Вы в магазины не ходите. У вас распределители.

– Ирина Анатольевна, как не похоже на Вас. Вы же сама из номенклатуры обкома. Или я что-то путаю?

Мне стало стыдно перед шофёром за эту перепалку, и я вышла из машины. «На кой черт он припёрся сюда?» – зло думала я, и с этой минуты ко мне вернулись прежние качества бойца. Я не увидела, как он, то есть Максимилиан Максимович, тоже покинул машину и, не спросясь, ушел черт знает куда. Ах, ты так? Что же, я тоже пойду гулять, я женщина свободная, куда хочу, туда и хожу. Мостовая покрыта булыжником, то, что в Ленинграде называют тротуаром – просто дорожка вдоль улицы; утрамбованная земля. У домов кое-где трава зеленеет. Желтеют одуванчики. Это же Россия. Это Псков! Тут витает дух Александра Невского.

– Далеко собрались? – догнал-таки этот столичный фрукт.

– Не торчать же мне у машины.

Отчего я ему грублю? Стоп, товарищ Тиунова. Не влюбилась ли ты в него? Ты и раньше, как только тот или иной человек в штанах нравился тебе сверх обычного, начинала задевать его, дразнить.

– Торчать не надо, а если Вы хотите прогуляться по Пскову, могу составить Вам компанию.

Оснований для отказа у меня не было, и я подставила руку Максимилиану Максимовичу. Молча мы прошли шагов десять, а потом мне предстояло выслушать лекцию. Я привычна, слушаю.

– Мы с Вами идем по улицам одного из старейших городов Древнерусского государства. Первое упоминание о Пскове мы встречаем в Повести временных лет. Это 903 год.

Краем глаза я вижу, как медленно движется вслед за нами черная «Волга». Важная птица этот журналист. Много позже я встречу аббревиатуру, позаимствованную у американцев – VIP. Максимилиан и выглядел как персона. Нанесло на него заморских замашек. Он и говорит как-то не по-нашенски. Как бы это выразиться? Слишком уж правильно, что ли. Он продолжал.

– Во время Ливонской войны, как Вы помните, это тысяча пятьсот пятьдесят первый – пятьдесят второй годы, Псков выдержал осаду войск Стефана Батория, которая продолжалась полгода. А в нашу войну Псков был разрушен немцами на девяносто четыре процента.

Мы подошли к зданию вокзала. Читаю мемориальную доску: 2 (5) марта 1917 года, в 15 часов 05 минут, в салоне-вагоне царского поезда на станции Псков Император Николай II отрекся от престола Государства Российского.

– В Пскове что ни улица или дом, то история. А знаете, откуда пошло название города?

– Если бы и знала, Вы все равно бы стали рассказывать. Так уж говорите.

– Дерзите, но я Вам могу простить все. Пьсков или Плесков или Пльсков происходит от древнерусского «плесь» – часть реки между двумя излучинами.

Определенно, он тоже повернулся мозгами.

– Есть и вторая версия, но я о ней Вам говорить не буду. Иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знамянья, и места, и повосты, и сани её стоять въ Плескове и до сего дне, – неожиданно разразился Максимилиан Максимович.

– Что это было? – спросила я.

– Это я процитировал Повесть временных лет. Ольга – будущая киевская княгиня, в крещении Елена. Автор повести сообщает в контексте её биографии и о Пскове.

– Вы переутомились, товарищ журналист.

– Может быть, но я просто хотел рассказать Вам немного о Пскове.

– О Псковской вечевой республике, о Ледовом побоище Вы ещё расскажите.

На этом наша прогулка по Пскову закончилась. Мы стояли на Советской улице, вдали светились купола собора. Хотя и было мне любопытно, что это за церковь, спрашивать Максимилиана я не стала; мне захотелось в деревню к Кларе Ивановне.

От автора.

Максимилиан Максимович Покоржевский, сын профессора МГУ, историка, мог бы и дальше рассказывать Ирине Анатольевне о Пскове. Это была любимая тема его отца. Он мог бы рассказать о боевой славе города. О героической обороне, длившейся почти два года, с 27 августа 1581 года по 4 февраля 1582 года от войск польского короля Стефана Батория. Псковитяне тогда отразили 31 приступ и совершили 46 вылазок против неприятеля. Он рассказал бы, как по приказу воеводы Ивана Шуйского был сожжен посад, а у каменой стены Окольного города выстроена деревянная, а между стенами прорыт ров. Как пушкари остановили вал атакующих: на великорецком льду вырос мост из трупов. Об осаде Пскова войсками шведского короля Густава II Адольфа Максимилиан Максимович тоже мог бы поведать немало. Но он видел, что Ирина устала.

– Садитесь в машину, – сказал Максимилиан. «Волга» остановилась рядом.

С бешеной для местных дорог скоростью машина везет нас в деревню Черняковичи. Максимилиан Максимович сидит впереди, и мне виден его затылок и немного оттопыренные уши. Так бы и дернула. Опять в меня вселился чёртик. Голова Максимилиана постепенно склоняется, склоняется, и вот он уже упирается подбородком в грудь. Спит журналист-международник. А мне что прикажете делать? Я тоже задремала. Проснулась тогда, когда машина съехала с шоссе на проселочную дорогу. Тут не поспишь. Ухабы и выбоины. Выбоины и ухабы.

– Вы бы поосторожнее, – проснулся и Максимилиан.

– Если я поеду медленнее, то трясти будет ещё больше, – возражает шофёр, и он прав. Я вспомнила Виктора. Бывало, и мне приходилось выезжать в область, так он также говорил, что при медленной езде тряска чувствуется сильнее.

– Как Вы? – это уже обращение ко мне.

– Пока жива. Кишка кишке кукиш показывает, а так вполне сносно.

Я действительно сильно проголодалась.

Утром мы с Кларой Ивановной покушали гречневой каши с молоком и хлебом. Молоко от коровы, которую я дою, и тем горда.

– Приедем, устроим пир, – Максимилиан Максимович уселся вполоборота, и теперь мне виден его профиль. Ничего не скажешь, внушительный вид. Нос с горбинкой, рот четко очерченный, со слегка выпяченной нижней губой, подбородок крупный, выдающийся вперед. Настоящий римский патриций.

– Скажите, Максимилиан Максимович, Вы по национальности кто?

– Папа русский, а мама гречанка. Дед служил попом в Храме иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на Большой Ордынке. Дед приметил девушку Авдотью, гречанку. Была она мила и абсолютно неграмотна. Дед обучил её грамоте, счёту.

Мы въехали в деревню. У реки подымаются дымы. Выходит, топят ещё бани. Как хочется попариться.