Книга Повторный брак - Олег Рой

— Бабуля, — радостно воскликнул Сема, — я знаю, о ком ты говоришь! Так ведь это мама Наточки и Лорочки! То-то они обе такие хулиганки. Рабочий фольклор впитали с молоком матери.

— Молчи, балаболка, — легонько хлопнула внука по затылку бабушка. — Никакие они не хулиганки. Просто у девушек развито творческое воображение. Кстати, их язык очень образный. Иногда такие точные определения дают, что лучше и не придумать. А в формальном языке такие слова не существуют. Я считаю, благодаря им русский язык развивается и обогащается.

— Да, в том узком кругу, в котором они общаются, несомненно. Машенька, я думаю, в нашей семье ты многому научишься, — повернулся с улыбкой Семен к Маше. — Тебя еще не утомили наши околофилологические споры?

— Напротив, мне очень интересно. Именно с профессиональной точки зрения. Ведь фольклор тоже сохраняет образность и богатство русского языка. И как жаль, что мы в своей живой речи не употребляем многие из тех слов, которые были в речи наших прародителей.

— А кто нам мешает? Вот отведаем всего понемножку из нашей снеди, я помогу тебе надеть салоп, возьмешь свою суму, откланяемся и, получив благословение от моей матушки и бабушки, отправимся на променад.

— Ой, баламут, — вздохнула бабушка. — Машенька, вы не обращайте внимания на его дурашливость, так-то он у нас мальчик хороший.

— Обещаю, что и в шестьдесят пять лет буду тоже хорошим мальчиком, — по-пионерски четко отрапортовал Семен. — Ну-с, дорогие мои, поздравив бабушку с очередным днем рождения и пожелав ей долгих и счастливых лет жизни, оставляем вас вдвоем доедать все эти вкусности. А то вы при нас как-то стесняетесь, клюете, как курочки. А вот мы уйдем, вы как наброситесь на еду, как обрадуетесь, что никто не увидит и не осудит вашу страсть к чревоугодию!

— Сенечка, детка, иди уже, в самом деле, ты нас компрометируешь. А Машу мы оставим с удовольствием. Ей как раз подкормиться не помешает. Уверена, это ты ее моришь голодом! — вмешалась строгая мама.

Семен обнял своих дам, но Машу им не оставил.

— Еще чего! Самому нужна! А ее питание я возьму под особый контроль. Так что не волнуйтесь.

Выйдя из подъезда, Семен по привычке поднял голову и в окне увидел мамин силуэт. Она помахала им, они остановились и тоже в ответ принялись размахивать руками.

— Интересно, они не подумали, что я слишком несерьезная? — озабоченно спросила Маша. Ей очень хотелось понравиться Семиной семье, потому что за этот вечер она уже успела всех полюбить.

— Ты? Несерьезная? Да на моем фоне ты прямо министр просвещения! Могла бы и повеселиться, а то сидела такая скованная, прямо как не своя.

— Я немножко робела, — призналась Маша.

— Ты им понравилась, я это сразу понял, как только они тебя увидели. Так что знакомство с моей семьей состоялось. Считай — благословение от них мы получили.

Маша обалдело уставилась на Семена.

— Действительно, балаболка, — растерянно произнесла она. — Бабушка права. Я ничего не знала, а оказывается, ты меня приводил на благословение!

— А чего тут рассусоливать? Ты разве не знала, что будешь моей женой? Я, например, с первой встречи это знал. Или ты против? Тогда прямо так и скажи, — обиженно протянул он.

— Сема, ты когда-нибудь делал предложение? — насмешливо спросила Маша.

— Не доводилось, — признался Семен. — А что, это надо делать как-то по-особенному? Под фанфары?

— Ну, хотя бы не между делом…

— Тогда научи, если тебе уже делали. А я уверен, что тебя заваливали предложениями. В каком виде тебе больше всего понравилось?

— Один чудак, увидев меня на улице, шел за мной полтора часа, созревал, а у подъезда стал на колено и поцеловал край моего платья. И сказал, что был бы счастлив иметь такую жену. Но поскольку предложение было сделано в сослагательном наклонении, я ему не поверила. Сказал бы прямо: «Выходите за меня замуж…» Я, может, еще и подумала бы.

Семен озадаченно притих. Довольно надолго. Наконец, словно очнувшись, сказал:

— Жаль, я этого не видел. Я бы его так отметелил, он бы на всю жизнь запомнил… Ладно, потерпи немного. Я постараюсь придумать что-нибудь красивое. Чтобы тебе понравилось. А то за того же чудного «уличного жениха» ты все равно не пошла, хотя его ухаживания и запомнила! Одна радость: он тебе, наверное, не понравился.

— Он мне совсем не понравился. Потому что я ждала тебя!

Семен неожиданно крепко обнял ее и приподнял над землей.

— Машенька, какая же ты замечательная! Как же я тебя люблю!

— Первый раз ты признался мне в любви… И мне это так понравилось, — прошептала ему на ухо Маша. — Можешь не искать красивых слов и удобного случая. Считай, что сделал мне предложение в самом лучшем виде! Но я еще не скажу «да». Приличная барышня не должна торопиться с ответом. Нужно немножко подумать. И только потом согласиться. А то ты решишь, что я тебе очень легко досталась.

— Понял — за тебя нужно бороться! Согласен, такой приз не каждому достается!

— Такой приз не каждому по зубам! — расхохоталась Маша. — Поставь же меня наконец на землю, а то у меня сапожки свалятся!

— Есть надо больше, тогда не свалятся. — Семен осторожно поставил Машу на тротуар, нежно взял ее за руку и повел к машине.

— А сейчас, когда ты уже моя невеста, может, поедем ко мне? — с мольбой в голосе попросил он.

— Сенечка, мои родители об этом, ну, о том, что ты сделал мне предложение, еще не знают. И даже не догадываются, что я уже пять минут как невеста. Они у меня люди старомодные, им нужно тебя представить. Вроде бы как тоже получить их благословение, так что и сегодня я буду ночевать в родительском доме.

Семен огорченно вздохнул.

— Неправильно ты их воспитала. Могла бы постараться сделать их более прогрессивными.

Глава 17

Время собирать камни

Семен сидел на диване, положив ноги на стул перед собой. В тарелке, которую он поставил на живот, возвышалась горка сладких орешков, и он машинально отправлял их в рот, едва ощущая вкус. На экране телевизора мелькали фигуры футболистов, но он, бессмысленно глядя на экран уже добрых полчаса, так и не разобрался, в какой форме какая команда играет. Собственно, на этот футбольный матч ему было абсолютно наплевать. Глаза машинально следили за очередным игроком, которому пасовали мяч, а мысли витали совсем в иной сфере, не имеющей ничего общего со спортивной. Сфера эта ему совсем не нравилась, в ней он, мягко говоря, разбирался очень слабо. А если честно, то вообще никак. И лучше бы он никогда ее не касался — этой проклятущей экстрасенсорики… Да теперь уже поздно. Снявши голову, по волосам не плачут — вспомнил он народную мудрость. Осталось несколько дней до четверга, когда он должен был встретиться с Гаврилычевыми. Это его мучило все сильнее, теперь ни одной ночи он не спал нормально. Если все-таки удавалось провалиться в забытье, то почти тут же просыпался в холодном поту, поскольку его буйное воображение работало и днем, и ночью.