Книга Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Киприан завернул за угол. Этот широкоплечий, одетый в темное мужчина никогда не поймет до конца, что он излучает правдивость, проявляющуюся тем сильнее, чем больше спокойствия он на себя напускает, и что, в сущности, к нему всегда тянуло тех, кто ценит искренность, безопасность и преданность. Старый кардинал невольно поднял руку и помахал на прощание своему племяннику.

Он больше никогда не увидит его в живых.

6

– Сегодня я должна вернуться не позже трех часов пополудни, – задыхаясь, произнесла Александра. Увидев непонимающий взгляд Геника, она начала мысленно считать. – Значит, по богемскому солнечному времени… Солнце вчера зашло в пятом часу пополудни… значит, в ноль часов по солнечному времени… После этого солнце взошло в четырнадцатом часу по солнечному времени… сейчас полдень, то есть девятнадцатый час по солнечному времени… значит, вернуться надо к двадцать второму часу!

Она увидела, что Геник качает головой и улыбается.

– Наш дом торгует с таким количеством стран, что отец решил вести отсчет по среднему времени. Он считает, что тогда наше время можно сопоставлять со временем наших партнеров по всей империи. Удобство состоит в том, что обед всегда происходит в двенадцать, а не в пятнадцать или девятнадцать часов, то есть мы отсчитываем от того момента, когда накануне зашло солнце, вне зависимости от времени года.

– Жаль, что я недостаточно умен для того, чтобы вести жизнь купца, – заметил Геник. Александра подумала, не является ли подобное замечание насмешкой над ней и ее семьей, но затем отбросила эту мысль. Ведь Геник – самый настоящий дворянин, а кроме того – она была на сто процентов уверена, и у нее от одной только мысли об этом сладко ныло где-то внутри, – он влюблен в нее по уши. Он ни за что не стал бы насмехаться над ней.

Похоже, она каким-то образом дала ему знать о крохотном приступе недоверия, кольнувшем ее сердце, потому что Геник скорчил рожицу, как это делали братья Александры, когда их спрашивали о чем-то, а они не имели об этом ни малейшего представления, но не хотели выслушивать излишних наставлений. Потянувшись к нему, она невольно коснулась ладонью его щеки, но тут же испуганно отдернула руку. Она заметила, как заалело его лицо. Он взял ее руку и сжал, но тоже быстро отпустил. Оба посмотрели по сторонам.

Сейчас, ближе к полудню, восточные ворота замка были почти безлюдны, а стражники, пытавшиеся размять ноги, старались посильнее ударить каблуками по мостовой. Наверняка они думали, что как ни считай, а времени до смены караула остается еще слишком много, и потому не обратили на парочку особого внимания. Ворота все светлое время суток стояли открытыми, если не наблюдалось никакой вероятной угрозы, и каждый желающий мог пройти в них, не боясь быть задержанным. Такое положение дел должно было в скором времени измениться. Однако на тот момент ни король, ни рейхсканцлер, ни бургграфы еще не догадывались, что большой пожар, которому суждено бесповоротно закончить их эпоху, уже разгорелся.

– Вы хотели побывать в сокровищнице кайзера Рудольфа, – напомнил ей Геник после тщательно продуманной паузы, во время которой их взгляды позволили себе то, на что тела еще не решались – погрузиться друг в друга.

Александра кивнула.

Геник улыбнулся.

– Мне пришлось зарубить одного дракона и подвергнуты пыткам пятерых великанов, чтобы раздобыть ключ, – но мне это все-таки удалось.

Александра не была уверена в том, что должна воспринимать его случайные реплики по поводу великанов как шутку. Он всегда произносил их легкомысленно, с юмором или даже с нежностью, и свои сомнения она объясняла тем, что у мужчин чувство юмора грубее, чем у женщин. С другой стороны, Александра никогда не слышала, чтобы отец или дядя шутили подобным образом. Причина, вероятно, состояла в том, что дворяне, к которым принадлежал Геник и которые в тяжелые времена сражались на войне, служа отечеству, мыслили более грубо, чем такие мужчины, как Киприан Хлесль или Андрей фон Лангенфель, чьим самым значительным рыцарским подвигом было получение большей прибыли, чем ожидалось. И все же ей было тяжело смеяться над подобными шутками. Картина неудачной казни в Вене и крики измученной болью жертвы в Брюне каждый раз всплывали в ее сознании, вызывая озноб.

– К чему такая спешка? – поинтересовался Геник, когда Александра последовала за ним по тихой улочке по направлению к кафедральному собору. Он предложил ей руку, и она приняла ее. Жест показался ей достаточно безобидным, и никто не смог бы заметить, что она сжимает руку молодого человека крепче, чем это было необходимо, и что локоть его вовсе не отставлен далеко в сторону, так что плечи их и бедра постоянно касались при ходьбе, Александра напряженно размышляла о том, на что она сегодня решилась, и в ее груди поднимался страх, смешиваясь с восторгом и сбивая ей дыхание. Путь показался ей безлюднее, чем обычно, и гораздо длиннее.

– Родители раскусили мой трюк с горничной.

– Ах!

– Да. Вообще-то, сегодня мне не разрешали покидать дом, но маму пригласил в гости кардинал Мельхиор, и вернется она не раньше трех часов, так что я просто сбежала. – Она бросила на него быстрый взгляд. – Отец сказал, что с удовольствием познакомился бы с вами, прежде чем разрешить нам встречаться дальше. Вы уверены, что правильно поняли кардинала Мельхиора?

– Дорогая Александра, я стоял прямо возле него. – Она услышала, как он вздохнул, и в следующий миг шагнула таким образом, чтобы тела их соприкоснулись еще сильнее, чем раньше. Геник повесил голову. – Ваш отец просто не хотел оттолкнуть вас от себя, только и всего. На самом же деле он давно уже все решил, и я в его планы не вписываюсь. Кардинал совершенно четко сказал епископу Логелиусу, что ваша свадьба состоится в течение года, как только ваш отец найдет подходящего кандидата в мужья среди своих деловых партнеров. И что, разумеется, никакой «разорившийся дворянин, не имеющий ничего, кроме грандиозных планов и смазливого личика, из тех, которые десятками наводнили двор», не может быть принят во внимание. – Геник пожал плечами и взял ее руку в свою. Рука его была горячей, хотя мороз стоял трескучий, а он был без перчаток. Казалось, что он постоянно горит изнутри и что у него достаточно жара, чтобы согреть их обоих. – Возможно, кардинал промолчал бы, если бы догадался, что рядом с ним стоит дворянин, не имеющий ничего, кроме грандиозных планов и сердца, целиком и полностью принадлежащего женщине, о которой он говорит. Впрочем, такие люди, как он, никогда не замечают столь незначительных личностей, как я.

– Вы вовсе не незначительны! Для меня вы самый важный человек на свете!

Он ласково погладил ее руку и отвернулся, Александра предположила, что он просто не хотел, чтобы она видела, как лицо его исказилось от обиды и отчаяния. Она думала, что боль от признания, которое Геник в прошлый раз, колеблясь и, очевидно, против своей воли, сделал ей, теперь станет легче, но, похоже, все только ухудшилось. Вчера, разговаривая с отцом, она была вынуждена собрать в кулак всю свою волю чтобы сдержаться и не бросить ему в лицо: «Лжец!», ведь он ни словом не обмолвился о своих планах относительно собственной дочери.