Книга Так убивать нечестно! Рождественский кинжал - Джорджетт Хейер

Для Валери это вообще был неудачный вечер. Она приехала в Лексэм (и настояла, чтобы Стивен взял ее с собой), поскольку знала, что Натаниэль ее недолюбливает. Валери не сомневалась, что сумеет пленить его своими чарами, но тот упорно не желал пожирать ее восхищенным взглядом, как делали все мужчины. Не помогло даже новое платье от Шанель. Джозеф, наоборот, бросал в ее сторону томные взоры, но толку от этого было не много (хотя все-таки приятно): ведь он не мог оставить им наследство.

Появление за столом нового гостя показалось ей многообещающим, но, увы, он с головой ушел в разговор с Матильдой. Валери раздраженно уставилась на нее, не понимая, что находят в ней мужчины. В этот момент Ройдон поднял голову, и их взгляды встретились. Очевидно, он только сейчас заметил ее присутствие, и его это потрясло. Ройдон замер, густо покраснел и поспешил возобновить беседу. Валери повеселела. Эти драматурги не так просты! Никогда не знаешь, что от них ждать. В одно прекрасное утро они просыпаются знаменитыми, зарабатывают кучу денег, и их наперебой приглашают в самые лучшие дома.

Джозеф, которого Натаниэль с самого начала подозревал в том, что он потворствовал приглашению Уиллоби, бодро заявил, что «запах опилок снова щекочет ему ноздри». Ройдон подумал, что он когда-то выступал в цирке, но Джозеф поспешил разубедить его.

– Помню, в Дурбане, когда я играл Гамлета… – начал он.

– Престань, Джозеф, ты что-то путаешь, – перебила его Матильда. – Ты в жизни не играл Гамлета.

– Грехи молодости, – улыбнулся тот.

Но Ройдон не проявил к Гамлету интереса. Он небрежно отмахнулся от Шекспира. Для него куда важнее был Стриндберг. Что до комедий Пинеро, в которых блистал Джозеф, драматург припечатал их одной фразой:

– Все это старье!

Джозеф приуныл. Он как раз приготовил один милый анекдот из тех времен, когда играл в Сиднее роль Бенедикта, но Ройдон вряд ли сумел бы оценить его. «Какой самодовольный молодой человек», – подумал Джозеф, с грустью налегая на закуску.

Мод поднялась из-за стола, и Поле пришлось оборвать разговор о пьесе Ройдона. Она с досадой последовала за другими женщинами.

Мод привела их в салон. Это была большая и холодная комната. Две напольные лампы у камина давали мало света, поэтому по углам гнездилась густая тень. Пола зябко поежилась и включила люстру.

– Ненавижу этот дом! – воскликнула она. – И он нас тоже ненавидит. Меня даже мороз по коже продирает.

– Что вы имеете в виду? – спросила Валери, оглядев гостиную.

– Сама не знаю. Кажется, здесь случилось нечто ужасное. Вы чувствуете эту зловещую атмосферу? Хотя нет, вряд ли.

– Вы намекаете на привидения? – У Валери дрогнул голос. – Если так, я ни за что не останусь ночевать!

– Привидения тут ни при чем, – возразила Пола. – Просто в доме есть что-то такое… В общем, я постоянно это ощущаю. Матильда, будешь курить?

Та взяла сигарету.

– Спасибо, милая. Может, сядем дружной компанией у камина и станем рассказывать истории о призраках?

– Ну нет! – передернула плечами Валери.

– Не обращайте внимания на Полу, – посоветовала Матильда. – У нее слишком романтичное воображение. С домом все в порядке.

– Жаль только, нет батарей, – заметила Мод, устроившись поближе к огню.

– Мы не об этом, – сухо бросила Пола.

– Кстати, вот откуда у Натаниэля радикулит, – добавила Мод. – Эти сквозняки…

Валери принялась пудрить носик перед висевшим над камином зеркалом. Пола беспокойно ходила по комнате и курила, роняя пепел на ковер. Матильда, присев напротив Мод, попросила:

– Пола, буду очень признательна, если ты перестанешь перед нами мелькать. А если прекратишь мучить Натаниэля пьесой своего друга, то вечер станет намного приятнее.

– Плевать мне на вечер. Я хочу, чтобы его пьесу поставили на сцене!

– Любовная лихорадка? – Матильда насмешливо вздернула брови.

– Господи, Матильда! Неужели ты не понимаешь, что любовь тут ни при чем? Все дело в искусстве!

– Ах, прости.

Мод, уже успев открыть книгу, воскликнула:

– Надо же! Императрице было всего шестнадцать лет, когда в нее влюбился Франц Иосиф. Как трогательно.

Пола застыла посреди комнаты и уставилась на нее:

– Какая императрица?

– Австрийская, дорогуша. Сейчас трудно представить, что Франц Иосиф когда-то был юношей, правда? Но, говорят, он был очень красив, и она влюбилась в него с первого взгляда. Конечно, ему следовало жениться на ее старшей сестре, но когда он увидел Елизавету с ее волосами чуть ли не до пола…

– И какое это имеет отношение к пьесе Уиллоби? – удивилась Пола.

– Никакого, милая. Просто я читаю о ней интересную книгу.

– Ничего интересного, – буркнула та и снова начала расхаживать по комнате.

– Все в порядке, Мод, – успокоила Матильда. – Пола всегда зацикливается на чем-то одном, и у нее ужасные манеры. Расскажите нам еще об императрице.

– Ей было нелегко, – сообщила та. – И все из-за свекрови. Неприятная женщина. Все называли ее эрцгерцогиней, хотя я не очень понимаю, почему она была только эрцгерцогиней, а ее сын – императором. Она хотела, чтобы он женился на Елене.

– Кажется, я уже сама готова наброситься на эту книгу, – улыбнулась Матильда. – Кто такая Елена?

Мод все еще объясняла ей про Елену, когда в комнате появились мужчины. Натаниэль явно был не в восторге от мужской компании. Очевидно, Ройдон домогался его общества, потому что Натаниэль бросил на него злобный взгляд и отошел подальше. Моттисфонт сел рядом с Мод, а Стивен, к общему удивлению, последовал за дядюшкой и завел с ним дружелюбную беседу.

– Когда Стивен изображает джентльмена, у меня просто дух захватывает, – пробормотала Матильда.

Стоявший неподалеку Джозеф заговорщицки приложил палец к губам. Натаниэль заметил его жест, и Джозеф поспешил предложить:

– Кто хочет сыграть в рамми?

Никто не хотел, наоборот, многие, включая Натаниэля, скорчили недовольные гримасы. После паузы Джозеф обескураженно добавил:

– Тогда во что-нибудь другое?

– Матильда, – объявил Натаниэль не допускавшим возражений тоном, – сыграет с нами в бридж на четверых.

– Ладно, – произнесла она. – А кто в игре?

– Я, Стивен и Моттисфонт. Мы поставим стол в библиотеке, а остальные пусть занимаются своими дурацкими… короче, делают то, что им нравится.

Джозеф, чей оптимизм был поистине несокрушим, подхватил:

– Вот и отлично! Никто не будет беспокоить серьезных людей, а мы, существа легкомысленные, сможем валять дурака в свое удовольствие!

– Только не надейтесь, что я стану играть! – предупредил Ройдон. – Я не отличу одну карты от другой.