Книга Жена тигра - Теа Обрехт

Ничего этого я, конечно, объяснить не могу. Зато дочка булочника была уверена в том, что все знает и понимает. Однажды вечером, не сумев сдержаться, она остановила Даришу на улице, схватила за руку и принялась выкладывать ему свои соображения о гибели кузнеца, исчезновении Луки и о будущем ребенке жены тигра.

— Люди все видели! — уверяла она его с полными слез глазами. — Этот тигр и есть ее настоящий муж. Он к ней в дом каждую ночь приходит и сбрасывает свою звериную шкуру. Наш-то аптекарь об этом лучше других знает, да только тебе ничего не скажет. Даром что нездешний.

Не могу сказать, поверил ли ей Дариша, но он был человеком практичным и прекрасно понимал, что теперь ему не дадут покоя суеверные опасения жителей Галины. Его, разумеется, ничуть не удивило, что они создали свою собственную теорию происходящего. При этом ему была крайне неприятна мысль о том, что аптекарь воспользовался его доверчивостью, в итоге он увлекся глухонемой девушкой и даже невольно стал ее защищать — хотя ей, возможно, это вовсе и не требовалось. Дариша и сам уже давно подозревал кое-кого из жителей деревни в сознательном саботаже, но как последний дурак старался не замечать очевидных свидетельств этого. После разговора с дочкой булочника охотник гневно набросился на аптекаря.

— Ты мне лгал! — орал он. — В этой истории столько всего намешано! А ты заставил меня поверить, что все достаточно просто!

— С какой стати я должен пересказывать тебе деревенские сплетни? — спокойно спросил аптекарь, стоя между Даришей и своим ибисом, сидевшим в клетке. — Да это всего-навсего суеверия, выдумки невежественных людей. Выслушал бы ты от меня всю эту чушь, разве тебе это помогло бы?

Тем не менее Дариша всю ночь просидел у окна аптеки, наблюдая за деревенской улицей, и аптекарь, то ли на беду, то ли на счастье, был вынужден составить ему компанию. Они молчали и в течение нескольких часов не сводили глаз с далекого прямоугольника света, падавшего из окошка дома мясника. Но уже через несколько часов бодрствования, несмотря на долгие годы охотничьей жизни и привычку не спать по ночам, Дариша вдруг почувствовал, что то и дело засыпает и даже видит сны, казавшиеся, впрочем, совершенно бессмысленными. Ему снилось, например, что он стоит перед домом жены тигра и смотрит, как возвращается ее муж, широкоплечий, огромный. Его рыжая полосатая шкура так и блестит в лунных лучах. Он спокойно пересекает площадь, идет по дороге, и ночь колышется вокруг его мощных лап, как подол платья. Затем дверь дома открывается, Дариша заглядывает в окно и видит, как тигр встает на задние лапы и обнимает свою жену. Потом супруги садятся за стол, чтобы поужинать. По вечерам они всегда едят головы разных животных: коров, овец, оленей и даже того козла-гермафродита, что стоял во дворце паши в комнате его охотничьих трофеев.

На следующее утро жители деревни даже не удивились, увидев, что Дариша собирается уходить. Они высыпали на улицу и стояли на снегу, молчаливые и бледные, а он торопливо скатывал свой облезлый ковер и засовывал в повозку непроданные шкуры. На деревенских жителей охотник даже ни разу не взглянул. Нет, удивлены они не были, но злились на него. Еще бы — он представлялся им самой надежной защитой, мощным оружием в борьбе против этого таинственного тигра и девушки-колдуньи. Но видно, ее чары оказались слишком сильны даже для такого охотника, как Дариша Медведь. Теперь он бросал их на произвол судьбы, оставляя наедине с этим тигром и его женой.

Тигр уже много дней просидел в зарослях чуть выше разрушенного монастыря, напряженно прислушиваясь к тем звукам, которые издавал охотник, ставивший ловушки у подножия горы. Зверь уже вполне вспомнил и эти шумы, и запах ловушек. Ему не нужно было подходить к ним, чтобы понять, как они действуют. Это она привела его сюда, терпеливо шла с ним рядом, положив руку ему на загривок и пряча под пальто мясо, принесенное для него. Тигр за эту неделю соскучился по деревенскому теплу и аромату коптильни, исходившему от ее волос. Теперь он то и дело улавливал в воздухе ее слабый запах, но почти всегда ночью. Пару раз хищник все-таки попытался ее навестить, осторожно пробирался к знакомому дому по следам своей жены, прячась в черной тени деревьев, но она каждый раз отводила его назад. Теперь он лежал среди развалин Свято-Данилова монастыря и смотрел, как снег падает сквозь провалившуюся крышу на алтарь, на золотистой арке которого сидели нахохлившиеся птицы.

Охотника тигр не боялся, потому что не знал, как и почему страшиться его. Но он обнаружил, что запах, исходивший от этого человека — сложный дух земли, тлена и тех вещей, которых не раз касалась своими крыльями Смерть, — чрезвычайно ему неприятен. Эту противную смесь он чуял все время, когда следил за охотником из своего убежища на вершине холма или обнаруживал его возле своих старых логовищ и на тех тропах, по которым прошел за сутки до этого. В тот день тигр удалился от логова в Свято-Даниловом монастыре, но пошел на запах вовсе не охотника, а барсука, теплого, чем-то слегка встревоженного, хотя по-прежнему пребывающего в зимней спячке. Двинувшись на него, зверь наткнулся на повозку с запряженными в нее волами, спрятанную в сосновой роще.

Тигр осторожно подошел к телеге сзади, перевернул ее, и эта странная штука всем своим весом ударила его в живот. Скорчившись от боли, тигр заметил, что колеса повозки заехали далеко в папоротники и увязли в глубоком снегу. Рядом с телегой стояли волы, подслеповато поглядывая на него из-под густой челки. Они тесно прижались друг к другу боками для тепла, и изо рта у них вырывались облачка пара. Запах охотника был тут повсюду.

Тигр довольно долго лежал в черных зарослях за повозкой, но и сам не понимал, чего, собственно, ждет. Смысл данной ситуации был ему явно недоступен. Затем ветер сменил направление. Волы почуяли его запах и принялись нервно топтаться, звеня сбруей. Цепи, которыми они были прикреплены к повозке, закачались, тоже издавая серебристый звон. Это заставило тигра подползти чуть ближе и немного высунуться из папоротников, и тут занавешенные челкой глаза волов уперлись прямо в него. Они испуганно дернулись, повозка с грохотом сдвинулась с места, колеса высвободились из глубокого снега, и волы попытались перейти на бег. Но тут уже все инстинкты в душе тигра проснулись, как от громкого хлопка. Он вскочил, чувствуя, как бешено кипит кровь у него в жилах, и в несколько прыжков настиг повозку. Хищник ухватил правого вола за задние ноги и какое-то время удерживал повозку на месте. Его когти вонзились волу в ляжки, а зубы прихватили толстое основание хвоста, но ухватиться получше ему мешали упряжь и сама повозка. Да и второй вол не дремал. Тигр вдруг почувствовал, как что-то с силой ударило его прямо в ребра. Он выпустил первого вола, спрыгнул на снег и смотрел, как повозка, оставляя неровный след, быстро покатилась вниз и остановилась лишь по ту сторону широкой поляны.

А вот охотника по-прежнему нигде не было видно.

Моего деда, должно быть, в известной степени успокоил отъезд Дариши. Все же в ту ночь он провел всего пару часов в каком-то кошмарном полусне, очнулся и почувствовал, как в ночной темноте все его существо охватывает ужасное, близкое к истерике чувство. Мальчишка рывком поднялся и сел в постели, отчетливо ощущая, будто между ним, зверем и женой тигра проползло что-то страшное, ситуация вновь изменилась и те границы, которые он с таким трудом медленно и осторожно переходил, вновь стали непреодолимыми для него. Казалось, теперь у малолетки не хватит сил даже для того, чтобы дойти до ее дома.