Книга Предназначение. Седьмой меч - Дэйв Дункан

Уолли кивнул. Ннанджи был его названым братом, значит, Тана была его названой невесткой и — Великие боги!

— Брота — названой тещей?

— Леди Олонангхи считает, что может предложить лучшую цену, милорд.

— Мой отец был воином, милорд, поэтому в моем сердце есть специально отведенное воинам место.

Уолли вежливо пробормотал что-то в ответ, подумав, что многие женщины могли бы к ней присоединиться в мыслях, хотя, может, и не в таком возрасте.

Тут его осенило!

— Вы случайно не родственники с юным Олонимпи, а?

Морщинистое лицо просияло.

— Мой внучек!

Теперь Уолли все понял и с трудом скрыл улыбку.

— Очень многообещающий парень. Совсем близок к включению в наши списки, но, конечно, огромное число желающих…

— Может, поговорим о плащах, милорд? — сказала Тана ледяным тоном — нити интриги ускользали из ее рук.

— Мы могли бы пойти на десять серебряных за штуку, — предложила Леди Олонангхи.

— Я надеюсь найти ему место в кавалерии, — задумчиво сказал Уолли, — конечно, конкурс очень велик — это же престижный дивизион, как вы сами понимаете… прошу прощения, миледи, я отвлекся. Так вы сказали «шесть»?

Леди Олонангхи поджала губы:

— Восемь я сказала, милорд!

— Тогда контракт ваш! И я думаю, мы сумеем найти место для парня с такими замечательными способностями.

— В престижном дивизионе? — уточнила Леди Олонангхи.

— Естественно. Я же сказал, что он совершенно подходит.

Он отправил их к Линумино для уточнения деталей, размышляя, кто лучше выпутается из этой ситуации. Тана и Катанджи оба купили одного Олонимпи. Наверное, Катанджи. Когда дело доходит до денег, ему нет равных.

И завтра Уолли опустится на колени перед этим недоделанным Олонимпи, преподнося ему меч. Для Первого из престижного дивизиона ему придется на это пойти.

Пришел следующий посетитель, и Тана вылетела у него из головы, когда он увидел Доа. Он проводил ее к себе и старательно закрыл дверь.

Потом она улыбнулась. Как всегда, его бросило в жар.

Сегодня она опять была в длинном, но вырез по-прежнему был глубоким, светящийся голубой шелк был так прозрачен, как ни одна из материй, что ему приходилось видеть, и блестел он как лакированный. У нее не было с собой лютни. Единственным украшением был подаренный им сапфир, который она повесила на серебряную цепочку.

Как нужен он был бы сейчас казне сбора!

Доа прошла через комнату, задвинула шторы, и его глаза ловили любое движение этого изумительного тела. Время потеряло для него значение. Почти каждую ночь выполнять перед ней функции кавалера и слушать, как почти каждую ночь ее просят петь. Танцевала она превосходно, но интимные движения вроде вальсовых были незнакомы Миру, так что ему оставалось довольствоваться только касанием рук, да и то редко. Они были великолепной парой, он знал это, парой, возвышающейся над другими. Она — известная примадонна, звезда Касра, предмет божественного поклонения любителей эпоса. Только сеньор мог быть достоин появляться с ней рядом.

Он сообщил ей о полученных приглашениях.

— Отлично! — сказала она — первые слова, произнесенные с момента прихода. Она подошла к очагу, облокотилась на его стенку — любимое место — и наградила зовущим взглядом.

— Что ты думаешь о выставке, которую устроила Мастерица Сола той ночью? Ты заметил, что ее муж…

Она обладала большим запасом сплетен и беспощадной мимикой. Каждый день она приходила к нему только за этим. Она пересказывала слухи и события в высшем свете Касра и в среде старшего состава воинов. Уолли очень мало все это интересовало, но его восхищало ее мастерство пародиста. Иногда он не мог удержать смех — когда она изображала Ннанджи. Но обычно он сидел в тишине, вежливо улыбался и предавался распутным мечтам.

Ее истинная цель и заключалась в том, чтобы насладиться его страданиями. Она соблазняла и мучила его, как ненасытная шлюха.

Она сошла с ума, и он тоже.

Сегодня он не чувствовал обычных мучений плоти. Прошлой ночью он навестил Джию. В их каюте. И опять, как теперь всегда бывало, между ними произошла стычка. О, она была покорна, рабыне не приходится выбирать. Она даже показывала, что старается удовлетворить хозяина, но это были действия хорошо вышколенной, опытной ночной рабыни. Женщина, которую он знал, друг и любимая, исчезла… И все его попытки вернуть ее кончались тем, что Джия начинала плакать, а он разъярялся. У него не хватало терпения, чтобы сладить с ее твердым тихим сопротивлением.

Так что он имел Доа для удовлетворения общественных потребностей. Джию — для физических. Чем он недоволен? Большинство мужчин были бы обрадованы такой ситуацией.

Он пошел к Доа, и она тут же замолчала, наградив предупреждающим взглядом. И он знал, что любые попытки приблизиться будут встречены сверкающими глазами, царапающимися ногтями, угрозами и визгом. Визг Доа должен бы быть слышен в Вуле.

— Зачем ты пришла? — спросил он.

— Я думала, тебе доставляют удовольствие наши беседы, милорд.

Он покачал головой:

— Будь хоть раз честна.

Она глянула доверчиво и усмехнулась презрительно:

— Потому что твои телохранители хотят знать, где ты спишь, с кем спишь, или я должна сказать «без кого»? И теперь они считают, что самое время тебе развлечься. Хочешь ли ты, чтобы они узнали правду? Мальчики засмеют тебя.

— А может, и тебя?

Она улыбнулась:

— Не думаю.

Он тоже так не думал. Внезапно его руки затряслись, но в какой степени от ярости, а в какой — от возбуждения, он не знал.

— Какова цена, миледи? Сколько стоит поцелуй? Или больше чем поцелуй?

— Ты знаешь свое обещание, Шонсу.

Она уже ссылалась на него раньше, но всегда отказывалась объяснять.

— Я не помню обещаний.

Глаза вспыхнули, но прежде чем она успела заговорить, он сказал:

— Прошу тебя, будь честной! Ты отличный знаток людей, Доа. Разве ты не видишь, что я другой Шонсу?

Она глядела на него в яростном молчании.

— Ты знаешь! А я не знаю, что тебе обещал тот Шонсу, так что просвети меня.

Она неохотно ответила:

— Сделать меня королевой.

— Что?

— Королевой, Шонсу! Королевой Вула! Ты поклялся на мече! Это твое обещание, и я полагаю, ты его выполнишь.

Уолли снова сел в свое кресло. Королева Вула? Может быть, именно поэтому Шонсу пошел на Вул? Не мстить за погибших воинов, но для того, чтобы добиться постели этой женщины? Сорок девять смертей!