Книга Умри, чтобы жить - Валентин Силич

– Да… он весь в отца! А… у тебя есть дети?

Матери очень легко находят общий язык, когда дело касается их детей, и совершенно неважно, на каком языке они говорят и как выглядят. У любви и нежности одинаковые жесты, одинаковые интонации голоса. Они понятны всем без исключения, и неважно, что издает чарующие звуки – горло человека или пасть зверя. Ранкар внимательно смотрел на сородича, стоящего в стороне. Словно чувствуя его отчуждение, дети не подходили к нему.

– Я рад, что ты с нами, Дарс.

– Я здесь ради тигранов, а не ради… людей! Я слышал зов! Я иду в подземелье… чтобы убивать! Если эти… готовы проливать кровь, я потерплю их присутствие, но не надейся, что подставлю им спину! Я пойду с тобой, если тебе нужен боец, а не мул! Так, кажется, люди называют животных, на которых ездят верхом? Сегодня вы посадили их на спины. Завтра они влезут вам на головы!

– Я не понимаю тебя, Дарс! Человек спас твою жизнь, и единственное, о чем он просил, это о дружбе! Мы не слуги, они не хозяева! Мы равны. Нас свел вместе общий враг! Постарайся понять, они нуждаются в нас, так же как мы нуждаемся в них! На моей спине сидит друг! Мне легко нести эту ношу, потому что это радость, разделенная на двоих!

Ранкар осторожно переступил лапами, почувствовав чье-то настойчивое копошение. Придержав малыша, пытавшегося пролезть меж его лап поближе к зверю, от которого явственно исходила угроза, Ранкар перевел взгляд на Дарса и получил снисходительный ответ:

– Я не сожру его, Ранкар, и готов потерпеть пару минут, чтобы выслушать еще один голос в защиту людей…

– Почему ты злой? У тебя опять что-то болит? Пойдем! Раала тебя полечит. Я подержу твою лапу, и тебе не будет страшно! Я тебя уже держал, тебе было больно! Ты забыл, это я!

Мальчишка лет пяти серьезно смотрел на Дарса. Протянув к зверю маленькую ладошку, он слегка помахивал ею, подкрепляя свое приглашение.

У тиграна изумленно округлились глаза. Он пригнул голову, стараясь получше рассмотреть заботливого детеныша, начиная ощущать смутное беспокойство. В душе словно что-то перевернулось, и он озадаченно фыркнул, покосившись на Ранкара. Тот понимающе мотнул головой.

– Знаю… даешь им минуту, а потом готов слушать часами. Люди, они… посмотри на них, Дарс! Что ты видишь, что чувствуешь?

Зверь склонил тяжелую голову, всматриваясь в стоящего перед ним мальчишку, затем тяжело вздохнул:

– Беспокойство… одно беспокойство…

* * *

Приближаясь к месту своего рождения, Ранкар чувствовал, как с каждым шагом напрягается тело и встает дыбом шерсть. Остальные тиграны чувствовали себя так же. В груди зверей клокотал с трудом сдерживаемый рык. Они шли упруго и быстро, от малейшего шороха слегка припадая на передние лапы. Вздыбив загривки, звери скалили зубы, чутко ловя дрожащими ушами малейшие звуки и вздохи подземелья. Эйва тихо поглаживала шею Ранкара, успокаивая то ли его, то ли себя. Свежими и страшными были еще воспоминания, связанные с этим местом. Ранкар предложил ей остаться наверху, но она, не понимая сама себя, решительно мотнула головой:

– Мне страшно, Ранкар, и все же что-то тянет…

– Мне тоже страшно. Я знаю, что должен пройти этот путь еще раз, хочу навсегда покончить со страхами прошлого.

Они шли более трех часов крупной рысью по извилистым отворотам, пока наконец не попали в большой и прямой тоннель. Отсюда до лаборатории было подать рукой. Пройдя метров триста, тигран внезапно встал и глухо зарычал в темноту. Из тьмы донеслось такое же ворчание, но Эйва внезапно ощутила – в нем нет угрозы. Вся стая встала плотной стеной, оттеснив соскользнувших с их спин людей назад. Эйва привычно слила зонд с Ранкаром и приглушенно ахнула. Впереди стояло около двух десятков рыслинов, за их спинами прятались несколько детенышей. Их сознание мерцало крохотными искорками, ясно различимыми для нее. Замерев и предупреждающе рыча, тиграны и рыслины всматривались друг в друга. Затем, подчиняясь беззвучной команде, тиграны быстро отступили в сторону, плотно прижав боками к стене тоннеля людей. Освободив пространство, не издавая ни звука, звери замерли. Посреди тоннеля остался Дарс, он низко и глухо ворчал, словно что-то говорил слегка приблизившимся рыслинам. Эйва быстро касалась сознания охотников, призывая к молчанию. Руки сжались, охватив рукояти факелов и ножей. В темноте повисло почти осязаемое на ощупь тревожное напряжение.

Внезапно что-то изменилось, и Эйва резко зажала рот руками, облившись холодным потом. Мимо нее медленно и настороженно проплыла громадная вонючая туша, зверь косил злым напряженным взглядом. Тиграны не шевелились, лишь кончики ушей поворачивались ему вслед. Пройдя мимо последнего тиграна, рыслин отошел вглубь тоннеля еще метров на десять и коротко рявкнул. Еще пара его соплеменников проскочила безмолвный строй и встала за спиной вожака. Потомство шустро проскакало всей толпой сразу. Неуклюже вскидывая задом, они не останавливаясь понеслись дальше во тьму тоннеля, спеша убраться от грозных и опасных противников. С ними умчался один из рыслинов, стоящий за спиной вожака. Внезапно темнота загустела от напряжения. Эйва резко повернула голову туда, где стояли оставшиеся рыслины. Короткий и злой рев вожака словно встряхнул тьму. Рык тиграна раскатился тихим предупреждением шевельнувшимся теням у стен. Затаив дыхание, Эйва смотрела, как мимо них настороженно скользят громадные туши, вызывающе скаля зубы. Сверкнув на прощание в сторону тигранов кровавыми бусинками глаз, рыслины растаяли в глубине тоннеля. Грозное семейство давно растворилось в темноте, а Эйва все еще дрожала, заново переживая свое первое знакомство с рыслином, погибшим в гнездовье безглазых бревен.

– Они хотели броситься! Почему же не напали?

– Раньше мы никогда не сражались. Просто уступали тропу в память о том, что они были такими же пленниками, как и мы.

– А рыслины, почему уступают они?

– Я никогда не пытался понять, но они что-то чувствуют. В их сознании присутствуют зачатки разума. А может, они просто видят в нас сильных и равных противников! Сейчас рыслины нервничали потому, что чувствовали ваш запах. А возможно, и наш тоже. Мы стали по-другому пахнуть, мы больше не часть их подземного мира.

– Они ненавидят людей…

– Если бы ты видела, что в лаборатории делают с ними! Ты возненавидела бы людей так же.

– Я тех ненавижу! Это не люди!!!

– Да! Те не люди!

Тигран легонько встряхнулся, поправляя легкое тело у себя на спине.

– Твои руки, Эйва, объятие стало довольно ощутимым! Мне кажется, ты выздоравливаешь!

– Мне страшно! И мне так жаль! И их… тоже жаль!

Ранкар не произнес больше ни слова и ускорил бег.

* * *

В лаборатории никогда не было большой охраны. Тяжелые двери с сигнализацией наглухо отрезали тоннели от заводов, складов и от самой лаборатории. Стая крыс-мутантов и пара десятков людей успешно справлялись с контролем. Главным охранником, жестко хранящим свои тайны, был сам лабиринт! Густо заселенный разнообразными жуткими тварями, закрученный и извилистый, с древними полуразвалившимися проходами, он таил немало опасностей и ловушек. Люди понатыкали дверей, перекрыв тоннели, и теперь чувствовали себя в совершенной безопасности. Небольшая узкоколейка соединяла меж собой разбросанные цеха и склады. Готовая продукция доставлялась на поверхность в грузовых лифтах. Огромное высотное здание с большими ангарами, занимавшими весь первый этаж, венчало одну из старых замаскированных шахт почти в центре города. На крыше здания под мощным куполом шумел молодой сад и волновалась трава под прозрачным половым стеклопластиком. Святая святых президента корпорации, все реже и реже появлявшегося на людях, отказываясь от всех встреч и интервью. Все чаще и чаще в новостях с экранов смотрело на жителей периметра хищное скуластое лицо живой мумии, обтянутое землистой кожей. От водянистых глаз Нокса тянуло могильным холодом. Увидев его редкую улыбку, дети шарахались от экранов, а женщины ежились и непроизвольно обхватывали себя руками.