Книга Танец с хаосом - Андрей Мартьянов

– Изволите выражаться каламбурами? – Офелия пожевала тонкими губами. – Хорошо, я отвечу. Гамлет оказывает мне знаки внимания. Весь двор глубоко убежден, что он в меня влюблен… и я тоже хотела бы этому верить. Мой батюшка спит и видит себя тестем наследника трона. Лаэрт Гамлету завидует и посему злословит, но я пытаюсь не обращать внимания. В общем… Я отвечу на ваш вопрос – «да». Я хочу быть королевой, если на то случится воля Божья. Только не пойму, к чему эти расспросы, милостивый государь.

– При каком короле вы хотите быть королевой? – наседал я. – При чересчур впечатлительном, но в общем-то благоразумном Гамлете Датском или при душевнобольном, одержимом безумием… тоже Гамлете Датском? Сегодня вы можете сделать выбор.

– Я вас не понимаю, Розенкранц, – подалась вперед Офелия. – Вы хотите сказать, что меланхолия принца, в которую он погрузился после смерти батюшки, может перерасти во что-то большее?

– Если уже не переросла, – буркнул я. – Дорогая, я искренне желаю видеть вас королевой. Нет, я не собираюсь вам льстить или давать непристойные для дворянина намеки о возможных милостях в будущем. Дело, собственно, вот в чем…

Я решился и рассказал все, что знаю. О поддельном призраке. О догадке, связанной с происхождением Гамлета. О возможном развитии событий. «Представьте! – восклицал я. – Что произойдет, если таинственный злоумышленник действительно погрузил ранимую душу принца в омут бессмысленной мести? Мне плевать, убивал Клавдий Гамлета-старшего или нет, это дело прошлого и королю – Бог судья! Надо думать о людях живущих. О вас, о королеве Гертруде, о самом Гамлете, наконец! Вы понимаете, к чему может привести заговор против королевской фамилии? А вдруг в один прекрасный день Гамлет в приступе безумия убьет короля?»

Скрипнула дверь. Мне пришлось заткнуться на середине патетической фразы.

– А, Гильденстерн! – В проеме нарисовался веселый Лаэрт. – Теперь и вы решили ухлестнуть за моей сестрицей? Ухлестывайте, Бог в помощь. Обычный дворянин с хорошей родословной и ясным умом лучше, чем принц с родословной королевской и тараканами в голове!

– Вот так и живем, – виновато сказала Офелия, чуточку мне улыбнувшись. – Розенкранц, я подумаю над вашими словами и ближе к вечеру дам ответ. Если нужно, я помогу вам. Только сделайте одолжение – пригласите Лаэрта погулять. Или сходите побейтесь на шпагах. Займитесь хоть чем-нибудь, господа!

– Выставила, – жаловался Лаэрт, пока мы шли по коридору к главной лестнице замка. – Впрочем, я не обижаюсь. Я сегодня уезжаю в Париж, в университет. Пропадете вы тут без меня…

А ведь и точно, пропадем.

Я остановился, преградив Лаэрту дорогу.

– Вы никуда сегодня не поедете, – твердо сказал я. – Завтра, не раньше.

– Почему? – удивился Лаэрт. – Я получил папенькино благословение, вещи собраны, лошади ждут. В чем дело?

– Заговор против короля, – прохрипел я страшным шепотом и для убедительности грозно сдвинул брови.

– Ну знаете, Розенкранц… – Лаэрт просиял. – Хоть что-то интересное случилось в Эльсиноре! Подробности?!

* * *

– Говорите, пожалуйста, роль, как я показывал – легко и без запинки. Если вы собираетесь ее горланить, как большинство из вас, лучше было бы отдать роль городскому глашатаю. Кроме того, не пилите воздух эдак вот руками, но всем пользуйтесь в меру. Даже в урагане страсти учитесь сдержанности, которая придает всему стройность…

Разглагольствовал бледненький Гамлет, господин Хэнслоу кивал, подобострастно выслушивая поучения ихней светлости об искусстве лицедейства, мы – неразлучная пара, Розенкранц и Гильденстерн – незамысловато подслушивали, стоя за углом.

– Знаешь, что мы пытаемся делать? – вздохнул Дастин. – Совершить невозможное. Переиродить Ирода. Двое парней из века двадцать второго пытаются раскрыть антигосударственный заговор в веке черт-те знает каком. При том, что и века-то этого на самом деле не существует, и Эльсинора нету, а вокруг нас бродят разумные куклы, созданные Хозяином. Сходить, что ли, помолиться? Как думаешь, святой Бернар нас услышит?

– Тихо, – шикнул я. – Что-то здесь неправильно. Смотри, Горацио пришел. Сейчас начнется…

Ну точно, явился напыщенный, расфуфыренный красавчик, лучший приятель Гамлета. Миньон, так сказать. Жестом отослал актеров и начал что-то нашептывать на ухо принцу. Гамлет возводил очи горе, ахал и в финале довольно громко изрек:

– Горацио, ты из всех людей, каких я знаю, самый настоящий!

– О, что вы, принц! – Возражение было произнесено с видом одновременно польщенным и фальшиво-смиренным. Дальше Гамлет притиснул милого дружка к стенке и начал горячо шептать. Я и Дастин изо всех сил напрягли слух, но доносились лишь отдельные обрывки фраз.

– Сегодня перед королем будет сыграна пьеса… Смерть отца… Случай схожий… Смотри на моего дядю не мигая, очень внимательно… Потом сопоставим…

– По рукам, – кивнул Горацио. – Если вор уйдет неуличенным – плачу штраф.

– Ага, они уговорились о спектакле, – догадался Дастин и потянул меня за рукав в сторону. – Надо что-то делать. Спектакль вызовет огромный переполох. Слушай, ведь Лаэрт трепался, будто в своем университете играл на театре… Кажется, я кое-что придумал.

– Гляди, король! – выдохнул я, заметив приближающуюся свиту. – Сматываемся. Куда ушел Хэнслоу, видел? Беги к нему, возьми за манишку и как следует потряси. Я иду искать Лаэрта. Только бы успеть!

* * *

Спектакль, даваемый в королевском замке, оформили побогаче, нежели в деревне. Мастеровые за какой-то час сколотили дощатый помост-сцену, обслуга убрала кулисы потертым бархатом (некогда служившим шторами), фигляры мистера Хэнслоу приоделись, намазали морды белилами и румянами и теперь сидели всей гурьбой за натянутой позади помоста материей, пробавляясь стаканчиком плохого вина для придания себе пущей смелости. Пока не началось действо, благородную публику развлекали жонглировавшие и пускавшие изо рта огонь мимы.

Я, вспоминая свои приключения в качестве Юлиана, разгильдяя, виконта и поэта, тужился, пытаясь выродить сколь-нибудь приемлемые рифмованные строчки, записывая их на плохом пергаменте. За спиной перепуганного Хэнслоу громоздился угрюмый Дастин-Розенкранц (ну или Гильденстерн…), рядом расхаживал улыбающийся от уха до уха Лаэрт, предвкушавший забавную проделку, а сидевшая в кресле первого ряда Офелия бросала в сторону наших теней оч-чень заинтересованные взгляды. Гамлет, устроившийся у ее ног (что было прекрасно заметно сквозь тонкую щелочку в материи кулис), изрядно нервничал. Поодаль от принца, но на втором плане расположился силившийся казаться безмятежным Горацио.

– Готово! – выдохнул я. – Лаэрт, иди сюда! Ты хвастался, будто у тебя отличная зрительная память? Эти строки надо запомнить с одного раза.

– Угу, – кивнул сынок премьер-министра, впиваясь взглядом в листок. Прочитал, присвистнул: – Розенкранц, да ты спятил! Это же чистой воды крамола!