Книга Осквернитель - Павел Корнев

– Чего только люди не придумают, стоит запахнуть жареным, – осуждающе покачал головой Карл Вадер, но за молоток браться повременил. – И, даже если это чистая правда, ничто не мешает нам заняться для начала твоими причиндалами. Сам понимаешь, девочки немного по-другому устроены, с ними такой трюк не провернуть. – И бывший писарь армейской контрразведки распорядился: – Эд, оттягивай!

– Я за это руками не возьмусь! – отказался Рох.

– А перчатки тебе зачем?

– Да никогда!

– Я не вру! – перепуганно взвизгнул Дега. – Ее зовут Луиза Гольц! Высокая, темноволосая, глаза черные. Акцент закатный какой-то, какой именно – не разобрал!

– Подождите! – встрепенулся Густав Сирлин. – Откуда он может это знать, если не видел ее?

– Да ерунда, – отмахнулся я. – Как думаешь, кому я поручил поиски Луизы? Ему и поручил. И описание дал.

– Родинка! – крикнул Дега. – Про родинку ты не говорил! У нее родинка над левой бровью!

Чернокнижник глянул на Карла, тот кивнул и отступил от привязанного к креслу парня.

– Рассказывай! – потребовал я.

Дега облизнул пересохшие губы и пояснил:

– Я нашел Луизу, нашел и решил попридержать у себя. С ней находятся мои люди, никому другому они ее не отдадут. Вломитесь силой – девчонку просто убьют! А теперь можете порезать меня на куски – это ничего не изменит!

– Полагаешь, у нас нет иного выхода, кроме как тебя отпустить? – нахмурил брови Густав Сирлин.

– Так и есть! Отпустите меня и получите ее целой и невредимой!

– Мне ты даром не сдался, – пожал плечами чернокнижник, – но вот Себастьян вряд ли согласится на такие условия.

– Вы здесь решаете! Вы, а не он!

– Предлагаю компромисс, – закинул я удочку, – ответишь на мои вопросы, и я дам тебе фору в день.

– Как Юлиусу, да? – припомнил мне Дега.

Я взял со стола сапожное шило, вернулся к помощнику и улыбнулся:

– Кто старое припомнит, тому глаз вон, не так ли?

– Нет! – взвизгнул Дега и засучил ногами по полу. – Уберите его от меня!

– Не волнуйся. – Как ни хотелось мне исполнить свою угрозу, прибегать к членовредительству было пока рано. – Ты получишь день или даже два – и знаешь почему? Потому что мне будет просто не до тебя! Не повторяй ошибок старины Юлиуса, беги как можно дальше, беги и не останавливайся. Ведь, как только я разберусь со своими проблемами, я приду за тобой, приду, где бы ты ни спрятался! В какую бы нору ни забился! Из самой Бездны достану, сучонок!

– Руки коротки! – расхрабрился Дега. – Ты не понимаешь, с кем связался! Эти люди сожрут тебя с потрохами! До сих пор они просто играли с тобой!

– Что за люди? – решил я ковать железо, пока горячо. – С кем ты спутался, дурачок?

Клаас заколебался, потом все же ответил:

– Я не знаю. – И сразу зачастил: – Правда, не знаю! Попрошайка свел с ними, но мне никаких имен не называл. Да только они люди не простые, они знали такие вещи, которых не мог знать никто! За ними серьезная служба стоит!

– На чем тебя прихватили? – вздохнул я, заранее зная, что услышу очередную печальную историю молодого человека, который решил, будто самый умный на всем белом свете.

– Юлиус откуда-то пронюхал, что часть доходов не доходит до общака, – не разочаровал моих ожиданий Дега. – Я не мог ему отказать!

– Не было мысли прийти ко мне и обо всем рассказать?

– На кой бес? – скривился Клаас. – Большинство дел давно уже шло через меня, я был в курсе всего! Я бы справился! А даже если нет – выручки только от этой партии опиума хватило бы до конца жизни!

Алчность и честолюбие вкупе с ощущением собственной недооцененности – гремучая смесь. Сколько людей получше этого крысеныша погубила – и не сосчитать.

Дега был чрезвычайно полезным исполнителем – этого у него не отнять; он держал в голове кучу текущих дел и легко мог возглавить обычный торговый дом или мануфактуру, но и только. Управлять сворой жуликов у него кишка тонка. Второй номер, и точка.

– С опиумом тебе мешал Шарль, так? – продолжил я расспросы. – Это ведь ты его зарезал, а потом выкинул из окна девчонку?

– Даже если так, что с того? – с вызовом оскалился Дега.

Я пожал плечами:

– Ничего. Терпеть не мог этого извращенца, ты же знаешь. Живица и парней тебе никогда не прощу, но Шарлю в Бездне самое место. Продолжай.

– А что продолжать-то? Все уже сказал.

– От кого ты получал приказы после исчезновения Юлиуса?

– Крутился возле него какой-то мужичок, он и стал распоряжаться. – И Дега без понуканий добавил: – Лет под пятьдесят, седоусый. На лицо всегда капюшон либо шляпу надвигал. Говор непонятный, – вроде как и местный, а вроде как и нет.

– Это с ним ты в «Гнутом вертеле» встречался?

– С ним.

– Что от тебя требовалось?

– Просто держать в курсе дел.

– И только? – хмыкнул я. – А подослать Васкеса ты по собственной инициативе решил?

– Тот мужик давно требовал от тебя избавиться, вот и совпало.

– Давно требовал? А что же ты?

– Опиум, – пояснил Дега. – Отправь я тебя в Бездну, попрощался бы с опиумом. Шарль меня тогда бы и близко к нему не подпустил.

Алчный ублюдок!

Я усмехнулся и вслух произнес:

– А тут и от Шарля избавился, и на убийцу тратиться не пришлось. – Покачал головой и спросил: – Ты ведь моим собственным золотом расплатиться рассчитывал?

– Так совпало.

– Удачно совпало, ничего не скажешь. – Я ненадолго задумался, потом уточнил: – Где-либо помимо «Гнутого вертела» встречался со связным?

– С кем? – не понял парень.

– С тем седоусым мужичком встречался где-либо помимо гостиницы?

– Нет, только там.

Я склонился к самому уху предателя и прошептал:

– Ты ведь понимаешь, что, если я поймаю тебя на вранье, сделке конец?

– Только в гостинице! – повторил Дега и завертел головой, пытаясь отодвинуться от нацеленного в глаз шила. – Уберите его от меня! – заблажил он. – Уберите!

– Себастьян, спокойней, – попросил чернокнижник. – Давай уже перейдем к моей дочери…

– Давай перейдем. – Я выпрямился и отвесил Клаасу подзатыльник. – Поведай нам про дочь его светлости, сволочь.

– Ух-х-х, – прошипел Дега сквозь стиснутые зубы и запираться не стал. – Когда ты велел заняться розысками, я поспрашивал тут и там и вышел на ту полукровку. Десять тысяч крон! Просто протяни руку – и они твои! Кто бы на моем месте устоял?

– И что ты сделал? – нахмурился Густав Сирлин.