Книга Священный огонь - Брюс Стерлинг

— Какая радость для этого поколения.

— Первое поколение, дожившее до этого возраста, станет и первой настоящей геронтократией. Это поколение станет бессмертным. И оно будет полностью предопределять развитие культуры.

— Что ж, я и раньше слышала такие гипотезы, дорогая. На мой взгляд, это интересная теория, она впечатляет.

— Когда-то это была теория. Для тебя это теория. А для нас — реальность, Майа. Мы и есть эти самые люди. Мы замечательное поколение. Мы успели вовремя родиться. И мы первые истинно бессмертные.

— Вы первые бессмертные? — медленно переспросила Майа.

— Да, и более того, мы знаем, кто мы такие. — Бенедетта села и воткнула шпильку в свою прическу.

— Тогда почему же вы собираетесь в дешевеньком артистическом баре, как заговорщицы?

— Нам же надо где-то встречаться, — ответила Бенедетта и улыбнулась.

— Выбор должен был пасть на какое-то поколение, — с иронией сказала другая женщина. — Вот он на нас и пришелся. Похоже, что на вас это особого впечатления не произвело. У нас и намерения такого не было.

— Итак, вы действительно верите в свое бессмертие? — Майа посмотрела на каракули на поверхности фуросики. — А что, если в ваших расчетах есть ошибка? Может быть, движение шкалы замедлится.

— Это могло бы стать серьезным препятствием, — проговорила Бенедетта. Она снова вытащила шпильку и осторожно очертила ею изгиб кривой. — Вот видишь? Очень плохо. У нас останется только девяносто лет.

Майа посмотрела на основание маленькой роковой линии. Для нее она шла вверх. Для них круто спускалась вниз.

— Кривая означает, что я никогда не доживу до этого возраста, — с грустью сказала она. — Кривая доказывает, что я обречена.

Бенедетта кивнула, наслаждаясь ее растерянностью.

— Да, дорогая, мы это знаем. Но не намерены использовать этот факт против тебя.

— Нам по-прежнему нужен дворец, — сказала другая женщина.

— Зачем он вам?

— Мы хотим разместить там кое-какие вещи, — сообщила ей Бенедетта.

Майа нахмурилась.

— Да разве вам мало всего там, внутри, бог ты мой?

— Что вы имеете в виду?

— Кое-что, связанное с процессом познания и восприятия. Программные фабрики священного огня.

Майа задумалась. Проект показался ей крайне бессмысленным.

— Что это вам даст?

— Это даст нам возможность изменить самих себя. Даст шанс устранить наши ошибки и не повторять ошибки других. Мы надеемся стать создателями виртуальных миров, заслуживающими бессмертия.

— И вы действительно считаете, что можете что-то сделать, — но что? Радикально изменить процесс познания? С помощью виртуальности?

— С помощью виртуальных протоколов, которыми нам сегодня разрешают пользоваться. Конечно, мы не сможем делать ничего подобного, пока за нами следит служба социальной помощи. Ведь они добились своей цели и сделали работу общественных сетей такой безопасной. Но по правилам, о которых они даже не подозревают, — да, мы сможем это делать. И у нас все получится. Да, Майа, мы думаем, что сумеем использовать для этого виртуальность.

Майа вздохнула.

— Позволь мне спросить прямо. Ты собираешься открыть мой дворец и устроить в нем что-то неизвестное, незаконное, вредное для сути виртуальной системы?

— Я бы употребила другой термин — увеличение объема знаний. Так будет лучше, — уточнила Бенедетта.

— Это какой-то бред, Бенедетта. Не могу поверить, что ты понимаешь, о чем говоришь. Похоже на галлюцинации свихнувшегося наркомана.

— Геронтократы всегда делают эту логическую ошибку, — отмахнулась Бенедетта. — Компьютер — это не нейрохимия! Нам — нашему поколению — известна виртуальность! Мы выросли вместе с ней. И сегодняшние старики никогда правильно не поймут этот мир!

— Ты и правда очень серьезно к этому относишься, — проговорила Майа, медленно оглядывая стол. — Если все, что ты мне сказала, верно, что же, ты своегодобьешься. Не так ли? Когда-нибудь ты покоришь целый мир. Навсегда или почти навсегда, я не ошиблась? Не будь такой нетерпеливой. Почему бы тебе немного не подождать? Подожди, когда доберешься до маленькой черной буквы X на этом графике.

— Если станем проводить опыт даже с кем-то одним-единственным, то мы должны быть к этому готовы. Должны заслужить это право. А иначе окажемся еще большими консерваторами и глупцами, чем сегодняшний правящий класс. Они всего лишь смертные и правильно сделают, если вовремя уберутся на тот свет. Но мы-то не смертные, мы не умрем. Если мы будем следовать традициям, то весь мир умрет от скуки, если возьмем власть в свои руки. И если мы не избежим ошибок, то наше поколение навеки будет жить в этом уютном маленьком раю для сиделок. И тогда мы пропали!

— Знаешь, вам это никогда не удастся, — резко возразила Майа. — Этот глупый, хотя и экстравагантный жест может только осложнить твою жизнь. Они наверняка обнаружат, что ты здесь делаешь, и тебе не сдобровать. Ты не сможешь сохранять от общества свои тайны в течение восемьдесяти лет. Да взгляните на себя! Вы просто кучка несмышленышей. Я, геронтократка, и то не сумела сохранить свои сокровенные тайны за каких-то три паршивых месяца!

Другая девушка, до этого почти все время молчавшая, вдруг заговорила. Она начала весьма дипломатично:

— Миссис Зиеманн, нам действительно жаль, что мы раскрыли ваши секреты. Мы вовсе не хотели вторгаться в вашу личную жизнь и вредить вам.

— Вам и вполовину не так жаль, как мне, дорогая.

Ее собеседница сняла наглазники.

— Мы никому не скажем. Мы узнали, кто вы такая, миссис Зиеманн, но были вынуждены провести расследование. И открытие нас совсем не шокировало. Правда. Вы согласны со мной? — Она обвела взглядом сидевших за столом. Остальные поддержали правила игры, сделав вид, будто все действительно в порядке вещей.

— Мы современные молодые люди, — продолжала девушка столь же дипломатично. — Мы свободны от предрассудков. Мы вами восхищаемся. Мы просто в восторге. Вы воодушевили нас личным примером. Мы думаем, что вы прекрасное постчеловеческое существо.

— Как мило! — откликнулась Майа. — Я тронута. Я была бы сильнее растрогана, если бы не понимала, что вы мне льстите. Ради своей выгоды.

— Пожалуйста, попытайтесь нас понять. Мы не действуем наугад. Мы постарались все предусмотреть. Мы делаем это потому, что верим в главную цель нашего поколения. Мы готовы принять на себя бремя последствий. Да, мы молоды и неопытны, это правда. Но мы будем действовать. Даже если нас арестуют. Даже если нас очень сурово накажут. Даже если отправят нас на Луну.

— Но почему? Почему вы решили рискнуть? Вы никогда не объявляли об этом по доступным каналам, ни у кого не просили разрешения. Что дает вам право менять порядки в мире?