Книга Сокровища Валькирии. Птичий путь - Сергей Алексеев

– Ты ее раньше на пляже не видел? – спросил тот.

– Кого?

– Немку эту. Или румынку. С вишневыми линзами.

– Да я вообще ее не видел!

– Тогда откуда она взялась? Ладно, психолога Оскол привлек, его кадр. А она – чей?.. Да я же чую, появилась не случайно! И Роксана сейчас где-то с ней. Нет, точно! И чутье меня не подводит.

– Подводит тебя чутье! Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Мы имеем дело с очень серьезными партнерами! Ты же сам с ними разговаривал, Марат Петрович. Должен был убедиться!

– Кстати, в воде розы плавали? – вспомнил и спросил Корсаков. – В бассейне?

Капитан тряхнул головой, насупил брови, однако ничего не понял.

– Какие опять розы?..

– Когда вернулся из ботанического сада! Роксану искал!.. Н у, что? Соображай!

– А-а! Плавали… Я еще подумал – зачем ты накидал? И фильтрацию не включил. Вода же зеленеет от любой былинки. Солнце… А полиция не заметила, не обратила внимания.

– Я бросал розы женщине. То есть она была. И не оставила следов, как и психолог.

– Ты о чем? – почему-то испуганно спросил Симаченко.

– О странных женщинах.

– У тебя навязчивые идеи, – наконец определил Симаченко. – Марат, это не здорово. Началось с этих роз… Ты помнишь, как рвал искусственные розы в дендрарии?

– Помню.

– С чего вдруг? Совершенно трезвый… Тебе что-то почудилось? Или что, Марат?

– Какое твое дело?

– Партнеры ждут наших шагов, действий! Отец Алхимика уже находится в Румынии. Теперь наш ход, нужно известить сына… А мы их манежим!

– Надо выяснить у этого… Как его? Чюрайтис? Нет, надо достать записи и самим отсмотреть.

Симаченко прижал к обочине и остановил машину.

– Какие записи?

– С видеокамер.

– Это невозможно, Марат. Они не знают, что мы знаем…

– Хватит в жмурки играть!

У капитана вдруг прорезался командирский голос:

– Ты должен ответить на мой вопрос – где был четыре дня?

– Это что еще такое? – изумился Корсаков.

– Ты утратил доверие партнеров, Марат, – как приговор зачитал управляющий. – Ты подписал бумагу, согласился на сотрудничество. Люди перед тобой раскрылись, обсуждали план действий, мероприятия. Операция началась. Ты дал команду доставить с Кубы заключенного. А сам внезапно исчез! Так не делают.

– С ними я сам разберусь.

– Но ты еще и утратил доверие шефа. Где ты ошивался все это время?

Марат понял, что, пока был без памяти, произошло очень много событий и он от них безнадежно отстал…

– Я не помню, – признался сквозь зубы. – Затмение какое-то.

– Ну, я так и подумал, – облегченно проговорил Симаченко и отчалил от обочины. – Ладно, Марат Петрович. Попробуем уладить и с партнерами, и с шефом. На меня наехали, заподозрили тебя… В общем, будто ты передумал и захотел спрыгнуть. Они спецбортом привезли отца этого гения. Ты обязался решить вопрос с сыном – и пропал. А тут еще в чемодане обнаружили тайник с комплектом документов…

– Кто обнаружил?

– Я обнаружил. Был приказ Сторчака осмотреть твои вещи… Кстати, я сразу сказал: сначала Роксана пропала, потом ты – это не случайно. Вас обоих кто-то лишил памяти. Ну вот где ты мог быть целых четыре дня?

– Мне от этого Чурайтиса нужны кадры съемки, – твердо повторил Марат. – С женщиной в бассейне.

– Чюрайтиса, – поправил капитан.

– Один хрен… Выкрасть можешь? Они же где-то сидят и пишут, что тут у нас происходит? Должна стоять машина с аппаратурой. Надо проникнуть туда и выкрасть запись. Ты в окру́ге где-нибудь видел припаркованную машину, обязательно с антеннами?.. Если не выкрасть – захватить.

– Какая машина, Марат, ты о чем?! Задницу твою надо спасать!

– Странное дело, но лицо той немки стерлось, – признался Корсаков. – Помню грудь, попу… Ну еще глаза. А лица нет! Белое пятно. Снимет линзы – не узна́ю. Достань мне запись!

– Сейчас мы с тобой едем на встречу, – заявил капитан. – Точнее, идем на катере. Сам все объяснишь партнерам – и про розы, и про женщину. Так что вспоминай, как все было. Или придумывай версию… Шеф поручил мне действовать согласно инструкции на случай форс-мажорных обстоятельств.

Марат случайно глянул в зеркало заднего вида и вдруг увидел лицо «герцогини».

Она сидела за его спиной и маняще улыбалась…

– Стоп! – сам себе сказал он. – Я вспомнил. Она герцогиня Эдинбургская! Но почему-то говорила по-русски…

Марат на мгновение обернулся – герцогиня расположилась на заднем сиденье, царственно откинувшись на спинку, и смотрела с манящей улыбкой. Он поймал взгляд ее вишневых, сияющих глаз в зеркале и на мгновение оцепенел.

– Останови машину, – полушепотом попросил капитана, стараясь не потерять ее зовущего взора.

– Зачем? – настороженно спросил тот. – Нам надо спешить! Нас ждут в море, на яхте.

– Останови, пересяду…

Симаченко нехотя затормозил, Корсаков выскочил из машины и через две секунды уже был на заднем сиденье. И не поверил глазам, ощупал пространство салона – герцогиня исчезла…

Он заглянул в зеркало и увидел ее совиные тлеющие глаза.

– Я обещала вам розы, князь, – услышал последние слова «герцогини».

Ее журчащий, как ручеек, голос внезапно и стремительно обратился в могучий, обвальный поток, и темный, пустой котлован провала памяти стал заполняться мутной водой.

И лучше бы этого не случилось! Пусть бы рухнуло в небытие то, что уже было отнято!

Лучше бы он оставался в счастливом безумии…

…«Герцогиня» сидела в шезлонге у края бассейна и была уже в вечернем платье, с сухими, вспушенными волосами, разбросанными по голым плечам, словно и не купалась, не ныряла, не сучила в воздухе ножками, являя очам свои прелести.

Строгая, породистая дама, полная достоинства.

Голубовато-красные блики отражаемых в воде фонарей плясали на ее лице отблесками яркого костра.

– Вы что потеряли, князь? – спросила она на чистом русском языке, но это почему-то не затронуло сознания.

Корсаков метался по территории усадьбы.

– Женщину, – сказал он, не решаясь назвать Роксану женой. – Молодую женщину. Со мной была…

Преображенная немецкая испанка понимающе улыбнулась:

– Ее, кажется, зовут Роксана?.. Очень красивая женщина. Только испортила прическу.

– Где она?! Ты знаешь, где?!

– Знаю… Вы для нее искали белые розы?