Книга Хроника отложенного взрыва - Феликс Меркулов

— Вот такие были мотивы, — Ермаков подробно рассказал Гольцову и Михальскому, как планировалось убийство, опустив разговор с Полуяхтовым и вообще ни словом не обмолвившись про генерала. — Мы хотели спасти десятки тысяч молодых парней, которых Ткачев потом погубил в Чечне. Увы, не удалось.

— Ты мудак, — грозно произнес Михальский.

— Стоп, — адмирал поднял ладони, призывая успокоиться, — не надо грубить. Вы пришли узнать правду. Вы ее узнали. Ваша оценка меня не интересует. У вас не тот масштаб мышления, чтобы судить об этом деле. Большая политика иногда требует жертв. На войне тоже приходится посылать солдат на смерть, чтобы выполнить боевую задачу и спасти сотни, а то и тысячи жизней.

— Масштаб, говоришь? Ты убийца! — Яцек не скрывал гнева.

— Молодой человек, — Ермаков тяжело посмотрел на Михальского, — если вы хотите разобраться со мной как мужчина с мужчиной, вставайте и разбирайтесь. Мы еще посмотрим, кто кого. Но не устраивайте истерик и сцен в стиле базарных торговок. Не опускайтесь.

Голос адмирала был тверд и спокоен, как у очень уверенного в себе человека. Гольцов удержал за плечо Михальского.

— Спокойно, Яцек, — сказал он и посмотрел на Ермакова. — После взрыва вы снабжали журналистов материалами против Ткачева?

— Я. И не только. Но в основном были наши материалы. Жаль, что не сработало до конца.

— Почему же арестовали десантников в 1998 году? Ткачев к тому времени уже был снят и никакой опасности не представлял.

— Не знаю. — Анатолий развел руками. — Это Генпрокуратура решила. Почему они решили реанимировать это дело, аллаху известно. Может, выслужиться надо было: дело ведь громкое. Или еще что.

На самом деле Ермаков обратил внимание на то, что арест десантников странным образом совпал с назначением Ткачева помощником президента России, курирующим «Госвооружение». Примерно в то же время позвонил Полуяхтов, работавший уже в администрации президента, и спросил: а что телятся с арестом подозреваемых?

— Собирают доказательную базу, — неуверенно сказал Ермаков, пытаясь понять, что от него хотят.

— Они так сто лет собирать будут, — грозно произнес генерал. — Если за четыре года работы следственная группа не смогла найти доказательства, значит грош ей цена. В общем, нужны конкретные результаты.

Ермаков, конечно, сопоставил одно с другим и догадался. Ткачев сидел на своей должности как свадебный генерал. И не мешал хорошим людям работать. Потом, когда Пашку совсем задвинули, отпускать десантников было уже поздно. Мельница Генпрокуратуры так затянула их, что уже не вырваться. А задний ход эта система ох как не любит давать.

Но ничего этого Ермаков не сказал незваным гостям.

— Значит, сейчас ты все изложишь под запись, — твердо произнес Михальский, доставая из кейса цифровую видеокамеру. — И еще напишешь свои показания на бумаге.

— Зачем мне это надо? — удивился адмирал. — Думаете, я добровольно соглашусь выкопать себе могилу? В переносном смысле, конечно.

— Мы всего лишь предлагаем выбрать меньшее из двух зол, — заметил Гольцов.

— Тоже верно, — адмирал погладил подбородок. — Интересная камера. Японская?

Он безропотно выполнил все требования гостей. И даже не стал торговаться.

— Я не буду требовать от вас документы в обмен на свою откровенность, — сказал адмирал, провожая их до двери. — Надеюсь на вашу порядочность.

Казалось, что ничего не произошло. Просто добрые друзья заскочили пропустить по стаканчику и уже уходят. Ермаков был весел и радушен.

Это настораживало.

— Что-то он легко сдался, — заметил Яцек, когда они сели в машину. — Не похоже на профессионала.

— Я тоже заметил.

Джип тронулся с места.

— Они отъехали, — услышал из рации Сергей, сидевший в зеленой «девятке».

Напарник, не дожидаясь команды, завел мотор.

Сергей держал в руках сотовый телефон. Стоило позвонить на пейджер и сбросить сообщение абоненту 54321, как «лендровер» Михальского взлетит на воздух. Сергей и текст придумал: «Прощай, дружок».

Бомбу с пейджером-взрывателем напарник прикрепил к днищу джипа, пока его хозяин вместе с товарищем «гостили» у адмирала. Сообщение планировали послать где-то на Ярославском шоссе. Чтобы не рядом с Пушкином. Хотели улучить момент, когда рядом нет машин. Не кровожадные ведь, зачем невинным страдать.

— Слишком все просто, — Яцек повернул на мост. — Отпустил с документами и собственными признаниями. И еще светился, когда нас провожал. Что-то не вяжется.

— Умеет держать удар. А что бы ты сделал на его месте?

— Взорвал бы, на фиг, — воскликнул Яцек. Мысль родилась стремительно и сразу же соскользнула на язык, минуя стадию обмозгования. Так что Михальский и сам сразу не понял, что сказал.

Они с Гольцовым переглянулись.

…— Проезжаем мост, — сообщил Костя, сидевший в грязной «десятке». — Идем в направлении старого Ярославского шоссе.

— Понял, — ответил Сергей. — Следую в направлении старого Ярославского шоссе.

Момент взрыва должен был выбрать Сергей, как признанный специалист в этом деле. Но пока не отъехали от Пушкина, клиентов вел Костя, чтобы не светить раньше времени «девятку» взрывников.

…— Думаю, ты прав, — произнес Гольцов, чувствуя, как немеют ноги.

— Нам подложили мину, пока сидели в гостях, — Яцек посмотрел в зеркало заднего вида. — Видишь «десятку» за нами? По-моему, у пассажира в руках дистанционный взрыватель.

Тон Михальского был шутливым, но взгляд серьезен.

— Почему же он еще не нажал на кнопку? — спросил Гольцов.

— Думаю, ждет, пока мы отъедем. Не хотят шлепать рядом.

— Ты уверен?

— Нет. Я просто рассуждаю логически.

Сергей мягко, даже любовно сжимал миниатюрный серебристый телефон. На синем экране светилось название оператора. Сергею не терпелось набрать номер. Люди, сидевшие в «лендровере», для него были чем-то вроде кукол. Или персонажей фильма, которые двигаются, разговаривают, но ведь все знают, что они выдумка, которая никогда не шагнет из телевизионного ящика в реальность. А потому и переживать за них не стоит.

Бомба же, прикрепленная к джипу, наоборот — живая и родная. Потому что Сергей собрал ее собственными руками и тем самым вдохнул жизнь. Только она была как бы в коконе. А теперь ей предстояло родиться заново, превратившись из личинки в прекрасную бабочку.

Бомбы живут всего мгновение. По сравнению с ними бабочки-однодневки бессмертны. Но зато у бомбы яркая и насыщенная жизнь.

…Яцек резко вывернул руль. Джип едва вписался в поворот.

— Решил облегчить ребятам работу? — спокойно спросил Гольцов, хотя ему было очень страшно.