Книга Инструктор ОМСБОН - Михаил Гуткин

– Хорошо, давайте мне список этих подозреваемых без фактов, но с аргументами, почему именно они попали под подозрение.

Кондрашов полез в свою планшетку и вытащил оттуда сложенный вдвое листок бумаги:

– Вот, товарищ лейтенант, этот список.

В списке оказалось более десятка фамилий. Ничего себе! Хорошо еще, что все подозрительные были из бойцов, присоединившихся к моему отряду. Против каждой из этих фамилий стояли разные значки. Я решила, что эти значки обозначали причины, по которым бойцы попали под подозрение. Так и оказалось. Кондрашов вынул карандаш и, показывая на очередную фамилию, докладывал:

– Вот этот, этот и этот выражали недовольство, что их оставили воевать здесь, а не разрешили выход из окружения. Эти четверо допускали грубые выражения в ваш адрес и утверждали, что под руководством, извините, сопливой девчонки у нас ничего не получится – только всех понапрасну угробят. Эти двое ругали генералов, которые проворонили начало войны. А этот и этот бойцы вообще с территории бывшей Польши.

И так по всему списку. У меня даже голова кругом пошла.

– Так, хорошо. – Конечно, ничего хорошего, но нельзя же заявить об этом ему прямо в глаза. – Давайте теперь вместе подумаем. Как все эти бойцы воюют?

– Воюют пока нормально. Командиры взводов дают им хорошие характеристики. А про одного, который из Польши, говорят, что как саперу ему цены нет.

Стоп, вот тут у меня, как говорится, засвербило. Каким образом парень из панской Польши вдруг оказался отличным сапером? Интересно, где и как его этому обучили? Ну-ка, как его там? Гриц Калюжный из деревни Вишневец. Что-то название деревни знакомо. Вспомнила! Она находится в нескольких километрах от Гродно. Соседи, можно сказать. При поляках в ней ничего похожего на военные училища не было, да и никто не взял бы русского или белоруса в польскую армию.

– А нельзя ли про этого бойца поподробнее?

– Так все, что о нем известно, записано с его слов. Я, конечно, отправил запросы по всем подозрительным лицам руководству, но пока ответа не получил.

– А что он сам рассказал про себя?

– По происхождению русский. Работал на пана. После освобождения стал работать на МТС и учиться. В апреле сорок первого призвали в армию. Там обучили на сапера. Воевал, в августе попал в окружение. Свою часть потерял, прибился к батальону и вот так попал к нам. Еще одну странность заметил за ним: он носит крестик, то есть верующий. Но при этом ни разу не видел, чтобы он молился.

– Понятно. Ладно, продолжайте вашу работу, только не забывайте меня информировать.

– Есть продолжать работу.

Так как все подозрительные лица в настоящее время были на задании, то я, зафиксировав кое-какие вопросы, отставила пока эту проблему в сторону и занялась другими делами. Настала пора рассмотреть все аспекты партизанской деятельности. Пока мы сосредоточились на разведке и боевых акциях, но, насколько я помню из книг, написанных бывшими партизанами, важна еще работа с населением. Вот тут у меня полная, говоря интеллигентно, дупа[34]. Никак мы пока с населением не работаем. А как надо с ним работать? В первую очередь – это листовки. Тексты придумать несложно, тем более что у людей сейчас нет радио. Значит, достаточно для начала просто перепечатывать сводки Совинформбюро. Но у нас нет ни пишущих машинок, ни средств тиражирования. Этим вопросом нужно озадачить руководство. Пусть пришлют хотя бы две пишущие машинки. Или какое-нибудь устройство для размножения. В каких-то старых книгах я про такие читала, только названия вылетели из головы. Впрочем, есть у меня товарищ Остапенко, который может знать о каких-нибудь типографиях. Вернется – озадачу и его. Небольшая типография или какие-либо другие средства размножения нам позарез необходимы. Но пока нет листовок, можно попробовать такое средство распространения информации, как слухи. Этим тоже озадачу Остапенко. Пусть его разведчики распространяют слухи о неудачах немецкой армии и об успехах Красной армии. Тем более что в обозримом будущем люди сами увидят подтверждение этих слухов.

А почему листовки нужно распространять только среди местного населения? Сейчас без прописки на территории Белоруссии находится очень много иностранцев. Надо бы и для них приготовить какие-нибудь симпатичные листовки. Нет, придумала! Сделаем не просто листовки, а кое-что покруче. В конце концов, хотя я сама в прежней жизни пиаром не занималась, но по ящику всего насмотрелась по самое не могу. Вот теперь и использую технологии двадцать первого века. Приказала срочно позвать ко мне Аистова. Пора ему взяться за серьезную работу.

– Товарищ Аистов, вы пока все возились с железками. А как с работой по дереву?

– Смотря что делать, товарищ командир. Для сложной корпусной мебели, например, нужен специальный инструмент, которого у меня нет.

– Нет-нет. У меня заказ проще. Нужен гроб, точнее, гробик.

От подобного заказа у Аистова отвалилась челюсть. Он спохватился и рот закрыл, но удивление осталось.

– Что, гроб? А кого будем хоронить?

– Хоронить будем немецкую мечту о мировом господстве. Гроб нужен небольшой, размерами примерно двадцать на тридцать пять сантиметров – это на ваше усмотрение. Важно выдержать формы и пропорции. И красиво отделать. Будет, так сказать, образец или наглядное пособие.

– Это можно. А сколько штук?

– Для начала, думаю, пары штук хватит, а там как пойдет торговля. Шучу, в целях рекламы будем раздавать бесплатно. Когда сделаете?

– Тут главное доски найти, но кажется, в трофеях есть ящики, которые можно будет использовать. Завтра получите.

– Вот и хорошо. Немедленно приступайте.

Аистов, несколько удивленный таким заданием, отошел, а я стала сочинять текст. Вот что у меня получилось: «Только у нас вы можете заказать гробы высшего качества по самым низким ценам. При заказе гробов на весь взвод командир взвода для себя получает гроб бесплатно». Тут я сообразила, что нужно указать фирму-изготовителя и ее адрес. Ну, с адресом – это просто: «Заказы принимаются по адресу: Белорусский лес, болото номер двадцать семь, похоронное бюро «Милости просим»[35]. Вернется Остапенко, я прикажу ему перевести этот текст на немецкий язык, сверху приделаем надпись «Только для немцев» и наклеим рекламу на гроб. Пусть немчики позлятся. При сильной злобе глядишь, и ошибки делать будут. Для полноты картины я решила в очередной радиограмме заказать подобные листовки определенным тиражом. Заодно пусть в Москве подумают. Может, еще чего похлеще придумают.

Эта идея привела меня в хорошее настроение. Сразу вспомнилась поговорка: «Придумала гадость, сижу довольная». Эх, придумать бы еще несколько гадостей, тогда и жизнь стала бы намного веселее. А пока нужно создать на нашей базе несколько партизанских отрядов. Эта задача при более детальном рассмотрении оказалась намного сложнее, чем казалось на первый взгляд. Тут либо отряды действуют на значительном удалении друг от друга, либо должны все время синхронизировать друг с другом свою работу, чтобы случайно не столкнуться в бою, как вот недавно вышло у нас. Но обмен информацией увеличивает сроки и создает опасность перехвата. Так что есть над чем думать. Просидев пару часов с этой проблемой, я так и не пришла к определенному выводу. Возможно, что тут и нет вполне определенного решения. Тогда, может быть, стоит пойти по другому пути? Идти от желаемого результата. Вот есть определенная зона. Сколько и каких нужно отрядов, чтобы устроить в этой зоне для немцев веселую жизнь, и что понимать под этой веселой жизнью?