Книга Вечная месть - Крейг Расселл

Ван Хайден помрачнел и одарил Тидеманна весьма недобрым взглядом.

— Офицер Комиссии по расследованию убийств, о котором идет речь, в данный момент передает текущие дела коллегам. Единственная причина этому — его отпуск. Только и всего. Заверяю вас, что офицеров гамбургской полиции невозможно угрозами вынудить отказаться от ведения какого-либо дела…

Репортер больше ничего говорить не стал, но улыбнулся, слушая гвалт, поднятый его коллегами. Штайнбах и ван Хайден повернулись к журналистской братии спиной и направились по ступенькам назад в Полицайпрезидиум, предоставив отбивать атаки журналистов представителю по связи с общественностью.

Когда основная масса репортеров рассосалась со ступенек Полицайпрезидиума, один из журналистов обратился к Тидеманну:

— Откуда ты узнал, что там произошло?

Маленький репортер кивком указал на здание Полицайпрезидиума:

— У меня есть внутренний источник. Просто классный внутренний источник…

10.15. Шанценфиртель, Гамбург

Может, ей все же не следовало включать сигнализацию, уходя так ненадолго из офиса: Ингрид Фишманн вернулась с почты, расположенной в соседнем квартале, откуда отослала посылку с фотографиями и прочей информацией, собранной для того полицейского, Фабеля.

Она ругнулась, уронив черный блокнотик с записанным кодом сигнализации на пол, и наклонилась, чтобы его поднять. В результате из сумки высыпалось абсолютно все, и она услышала, как связка ключей со звоном брякнулась на плиточное покрытие коридора. Вечно это целая история — выйти и войти в собственный офис. Цифровой код ну никак не желал откладываться у нее в памяти! Но Ингрид Фишманн понимала, что это необходимое зло: ей нужно быть осторожной.

«Фракция Красной армии» официально самораспустилась в 1998 году, а падение Берлинской стены сделало создание группировок с подобным мировоззрением излишним. Существовавшие тогда подобные организации уже стали достоянием истории. Европейский внутренний терроризм стал теперь еще более далеким понятием по сравнению с террористической угрозой извне. Терроризм в XXI веке принял совершенно иную окраску, его идеологическая составляющая была религиозной, а не социально-политической. Тем не менее те люди, которых Фишманн вытаскивала из тени на свет в своих статьях, по-прежнему жили здесь и сейчас. И у многих было террористическое прошлое.

— Ладно, ладно… — сказала она контрольной панели сигнализации в ответ на серию быстрых настойчивых электронных сигналов, подняв блокнот. Поскольку искать и надевать очки было уже некогда, Ингрид отодвинула блокнот на расстояние вытянутой руки и набрала код на панели, вбив последнюю цифру решительным ударом пальца. Сигналы прекратились. Или нет…

Они звучали как эхо звука сигнализации, но в иной тональности. И шли вовсе не от панели. Фишманн, застыв и сосредоточенно нахмурившись, старалась понять, откуда идет сигнал. Он доносился из ее офиса.

Она вошла внутрь и двинулась на звук. Он шел от стола. Женщина отперла и открыла верхний ящик.

— Ой… — только и сказала она.

И это все, что она успела произнести. Ее мозгу едва хватило времени осознать, что видят глаза: провода, батарейки, мерцающий светодиодный дисплей, большую пачку песочного цвета.

Ингрид Фишманн погибла в следующий же миг после того, как ее мозг собрал вместе все элементы и выдал одно слово: бомба.

10.15. Полицайпрезидиум, Гамбург

— Надеюсь, это окупится, — пробурчал ван Хайден. — Наша работа во многом зависит от сотрудничества со средствами массовой информации, а они не обрадуются, когда все вскроется.

— Мы вынуждены пойти на риск, — ответил Фабель. Он сидел в конференц-зале с Марией, Вернером, Анной, Хэнком и двумя экспертами-криминалистами, Хольгером Браунером и Франком Грубером. За столом сидел еще один человек: низенький толстяк в очках и черной кожаной куртке.

— Переживут, — усмехнулся Йенс Тидеманн. — Но, ради репутации моей газеты, я бы предпочел, чтобы все подумали, будто меня надули, а не заподозрили в сотрудничестве с полицией, что соответствует действительности.

Фабель кивнул:

— Я у тебя в долгу, Йенс. Этот убийца знает, как связываться со мной, а я не знаю о нем почти ничего. Единственный способ заставить его поверить, что я вышел из дела, — это сообщить об этом публично.

— Всегда пожалуйста, Йен. — Тидеманн собрался уходить. — Надеюсь, он на это купится.

— Я тоже на это надеюсь, — ответил Фабель. — Но по крайней мере Габи мы из города вывезли и приставили к ней охрану. Сюзанна тоже под круглосуточным наблюдением. Что касается меня, то мне придется большую часть времени торчать здесь, вне поля зрения, и руководить шоу с помощью моей основной команды. Официально же дело ведет герр ван Хайден. — Он встал и пожал Тидеманну руку. — Ты устроил отличный спектакль. Это поможет нам выиграть немного времени. Как уже сказано, я твой должник.

— Да уж точно! — Упитанная физиономия Тидеманна расплылась в широченной улыбке. — И будь уверен, в один прекрасный день я этот долг с тебя стребую!

— Не сомневаюсь.

Когда репортер ушел, улыбка сползла с лица Фабеля.

— Нам нужно пошевеливаться. Такое впечатление, что Гамбургский Парикмахер обладает способностью предвидеть все наши действия. И похоже, у него огромные ресурсы — как интеллектуальные, так и материальные. Насколько мне известно, он ожидает именно такого рода сообщения, как было выжато из нас с Йенсом на пресс-конференции. И если он на это купится, то тогда, возможно, поверит, что на него не давят, поскольку я больше не возглавляю следствие. Но вот чего я никак понять не могу: почему для него так важно убрать меня со сцены?

— Вы наш лучший детектив по расследованию убийств. К тому же с очень высоким уровнем раскрываемости, — ответил ван Хайден.

После совещания Фабель попросил ван Хайдена о личном разговоре.

— Конечно, Фабель. В чем дело?

— Вот… — Фабель протянул заклеенный конверт. — Прошение об отставке. Я хочу отдать вам его сейчас, чтобы вы заранее узнали о моих намерениях. Конечно, я дождусь завершения этого дела. Но как только мы его закончим, я уйду из полиции Гамбурга.

— Да вы шутите, Фабель! — воскликнул потрясенный ван Хайден. Такой реакции от него Фабель никак не ожидал, он всегда полагал, что ван Хайден его недолюбливает из-за недостаточной почтительности. — Я ведь говорил совершенно серьезно… мы не можем себе позволить потерять вас, Фабель…

— Мне приятно это слышать, герр криминальдиректор. Но, боюсь, мое решение окончательно. Я уже было решил остаться, но когда увидел снимки Габи на своем мобильнике… В любом случае, уверен, вы найдете мне замену. Мария Клее и Вернер Майер — отличные офицеры.

— А они знают?

— Пока нет. И, если не возражаете, я предпочел бы это не афишировать вплоть до окончания расследования. У них и так есть над чем подумать.