Книга Не верь - Андрей Житков

— У себя, Валентин Михайлович. Доложить?

Она старалась говорить приветливо, но резкая перемена манеры общения не удавалась.

— Доложите, если не затруднит.

Полковник с удовольствием плюнул бы ей в лицо, но продолжал улыбаться и любезничать. Он явно испытывал внутренний дискомфорт и скрывал его необычным поведением. Займи он генеральское кресло, первой вылетела бы с работы эта противная секретарша.

Через минуту Зубарев уже передавал Карпову папку с криминальной сводкой за последние сутки. Генералу не показалось странным, что полковник сам принес сведения о происшествиях по области, а не послал кого-нибудь из младших офицеров. У него были на то основания.

У Валентина Михайловича же тряслись руки и он прятал их за спиной, пока начальник просматривал бумаги. Зубарев пришел с определенной целью. Он знал, что в ящике письменного стола у хозяина кабинета лежит табельное оружие. Осталась привычка рядового опера держать пистолет под рукой. Знал полковник и о том, что Карпов никогда не забирал его с собой, потому что имел второй — наградной, который еще семь лет назад вручил ему тогдашний министр внутренних дел за удачно проведенную операцию по захвату банды, на счету которой уже числилось двенадцать ограблений государственных учреждений и семнадцать убийств. Подполковник Карпов тогда руководил группой захвата и при задержании особо опасных преступников проявил личное мужество, смелость и умение ориентироваться в сложной и нестандартной обстановке. Во многом благодаря ему в полуторачасовой перестрелке они не потеряли ни единого человека. Один раненый и то — он сам.

Полковник Зубарев же достиг должности заместителя начальника УВД области другим путем, сменяя кабинет за кабинетом, каждый раз вешая на погоны очередную звездочку. Пределом его мечтаний на сегодняшний день было то кресло, в котором сейчас сидел генерал и читал принесенную замом сводку. У него с Зимбером накануне состоялся долгий и обстоятельный разговор. Скажи Исаак Давидович, что готовится убийство Карпова, — и трусоватый полковник ни за что бы не согласился принять в подготовке даже косвенное участие. Но ему заместитель мэра преподнес все иначе. Сказал, что ПМ используют в другом преступлении и тем самым скомпрометируют генерала. Естественно, что тому придется написать рапорт об отставке, а самые влиятельные люди области замену видят в нем — в полковнике Зубареве. Жажда стать главным милиционером региона пересилила трусость, и Валентин Михайлович дал согласие при условии, что ему удастся провернуть похищение оружия без риска потерять то кресло, на котором он сейчас сидит. И они разработали план, который стал известен самому генералу. Чтобы внести полную ясность в дальнейшее развитие событий, необходимо вернуться к встрече Зубарева и Зимбера, которая состоялась как бы случайно при выезде на объездную дорогу с восточной стороны города.

Перед самым выездом черную «Волгу» полковника обогнал серебристый «Мерседес-500» — недавнее приобретение восстановленного в должности заместителя мэра. Замигала правая поворотка, и иномарка плавно съехала на обочину, автомобиль Зубарева припарковался сзади. Водители остались в машинах, а начальники вышли и поздоровались. Затем они прошли вперед метров на пятнадцать-двадцать и остановились у брошенной трубы огромного диаметра. Вероятно, поздней осенью здесь производились ремонтные сантехнические работы, о чем свидетельствовали засыпанные снегом крупные замерзшие комья земли. Трубу заменили, да так и бросили лежать на обочине дороги за ненадобностью. Казалось бы — обычная бесхозяйственность, а она-то как раз и сыграла в нашей истории для кого-то положительную, а для кого-то и роковую роль. Собеседники отошли от машин, чтобы вести разговор с глазу на глаз, даже до водителей не могли долететь обрывки фраз. Юные двенадцатилетние «партизаны», притаившиеся внутри трубы с автоматами Калашникова из «Детского мира», ими в учет не принимались по простой причине: о их существовании не подозревали.

Миша и Коля проползли внутри трубы и первый уже высунул голову наружу, но тут же спрятал ее обратно внутрь, толкнув заднего.

— Ты чего? — возмутился было соратник по оружию.

— Тише, — приложил палец к губам Миша, — мы в тылу врага.

Коля выглянул из-за плеча друга и увидел человека с полковничьими погонами.

— В самом логове, — поддержал он игру. — Тот, что в папахе, — их главный военачальник.

— Подслушаем их планы?

Задний кивнул. Мальчики притихли. Не все понимали они в беседе взрослых, но реплики и слова: «использовать его оружие», «генерал» и так далее — давали простор для бурной фантазии ребят, которые чувствовали себя настоящими разведчиками.

Полковник и человек в гражданском разъехались на своих автомобилях, а мальчишки поспешили доложить добытые разведданные своему командиру. Тринадцатилетний заводила среди дворовых пацанов — Вова Голубев внимательно выслушал смелых «партизан», добывших сведения в тылу врага, объявил благодарность и предложил созвать совет. В результате на подступах к объездной дороге развернулись полномасштабные боевые действия. Мальчишки славно поиграли в войну дотемна и многих давно дожидалась родительская порка. Но родители безуспешно разыскивали своих чад в соседних дворах, никому и в голову не приходило искать их так далеко.

Иван Данилович Голубев воспитывал в сыне самостоятельность и требовал, чтобы тот всегда держал данное слово. По своей природе честный, пунктуальный и обязательный, он стремился привить те же качества и сыну.

Володя обещал отцу вернуться с улицы не позднее девяти часов вечера, темнело зимой рано, к тому же еще не все уроки были выучены. Вообще-то, сын никогда раньше не подводил, но сегодняшние уличные баталии так затянули его, что он абсолютно забыл о времени. На порог собственной квартиры он ступил в начале двенадцатого ночи, с виноватым выражением лица. Привыкший к выполнению взятых сыном на себя обязательств, Голубев, естественно, волновался и ходил искать его. К моменту появления Володи Иван Данилович уже полчаса сидел у телефона, размышляя, звонить или не звонить в милицию. Мать тоже переживала, но в семье так сложилось, что окончательное решение всегда оставалось за главой семейства, поэтому ее сдержанные вздохи на кухне никто не слышал.

Вова разулся, снял пальто, прошел в зал и только теперь вспомнил о времени. Он украдкой бросил виноватый взгляд на отца и сел в кресло. Тот расположился на диване и смотрел новости по телевизору, делая вид, что не заметил прихода сына. Но мальчик понимал, что отец знает о его присутствии, чувствовал свою вину, и от этого внутреннее напряжение росло.

— Пап, извини, — нарушил он, наконец, тягостную тишину. На кухне зазвенели тарелки, что говорило о том, что до этого мать подслушивала. Голубев-старший медленно обернулся и строго посмотрел на Володю. Его молчание лишь усиливало у того угрызения совести. — Понимаешь, — начал он оправдываться, — сегодня провинились мальчишки всего двора. Многих загоняли домой ремнем. Мы заигрались в войну, а я был главнокомандующим. Какой бы подал пример подчиненным, если б первым покинул поле боя?

— Твой вопрос лишь усиливает вину, — заговорил Иван Данилович. — Получается, что из-за тебя и другие не шли домой. Игра игрой, но мы живем в мирное время, и лидер обязан подавать положительный пример остальным.