Книга Мент - Андрей Константинов

— Спешу я, земляк, — ответил Сашка. Новенький, подумал он, порядков здешних еще не знает.

Бородатый кивнул головой на очередь за спиной:

— Они тоже спешат. Да и у меня восемь человек за столом этот бачок ждут.

Костя-раздатчик уже наполнил шлемку кашей с тушенкой, протянул Звереву, но бородатый ловко перехватил ее и опрокинул себе в бачок. Вообще-то такое поведение было откровенной борзотой. Салага, без году неделя на зоне, а пытается тягаться с завхозом — определенно борзота. Костя удивленно посмотрел на пустую шлемку Зверева. Бородатый бросил ее на доску, закрепленную у раздаточного окна. Алюминиевая посудина противно забренчала.

— Еще восемь порций добавь, — сказал бородатый и пихнул в окно свой бачок. Костя вопросительно посмотрел на завхоза. Зверев усмехнулся и спокойно произнес:

— Я подожду… Спешит, видно, человек. Обслужи, Костя, человека…

Мордатый раздатчик хмыкнул, неодобрительно качнул головой и навалил в бачок пищи. Бородатый, прихрамывая, отошел. Зверев посмотрел ему вслед, задумчиво почесал гладко выбритую щеку и бросил:

— Приятного аппетита, земляк.

— Спасибо, — буркнул, не оборачиваясь, бородач. Зверев подумал: ладно, ты у меня, хромой, еще поплачешь… дам тебе урок лагерного хорошего тона.

Он взял с доски свою шлемку со следами каши и снова подал раздатчику. Посмотрел на очередь:

— Может, еще кто спешит?

Никто не спешил… Мордатый Костя улыбнулся, оскалил железные коронки. Про этот эпизод Зверев сразу и забыл. Ну, не то чтоб совсем забыл… закрутился просто, и все. Потом, через пару дней, снова увидел хромого бородача, вспомнил. И… пристроил его в литейку. Для завхоза это не особо трудно. Перетолковал с одним завхозом на ходу, потом с другим: — Здорово. — Здорово. — Как дела? — Да ничего, нормально. — Слушай, Михалыч, у тебя там есть такой один хромой черт с бородой… — Есть, а что? — Борзой больно, будут раскидывать их из карантина, так постарайся, чтобы его куда на легкий труд. — В литейку, что ли? — О, в самый раз… — Нет вопроса, трудоустроим, раз борзой… — Ну, спасибо. — Да не за что…

Таким образом хромой черт с бородой попал в черную литейку. Когда-то Зверев сам отпахал там около полугода. Работа была тяжелой, физически изматывающей и очень грязной. Бригадиром на черном литье стоял Адам, чеченец. С Адамом у завхоза 16-го отряда были хорошие отношения. Он и намекнул бригадиру: ты, мол, поставь этого деятеля на поросят. Поставлю, ответил Адам, чего же не поставить?

Поросятами литейщики называли форму N 12 — эта отливка действительно чем-то напоминала круглого, упитанного поросенка. В свое время Сашка сам лил форму N 12, цену этой работе знал… За смену дашь норму — девяносто штук — и с ног валишься. Одна мысль: поскорее бы до койки доползти, рухнуть и спать.

Бородатого Сашка пристроил к Адаму не со зла, а, скорее, для профилактики. Несколько десятков зэков в столовой наблюдали конфликт, в котором Зверев как бы уступил… Вроде бы — мелочь. Но в зоне все имеет несколько другой вес и смысл. Уступил сегодня, дал слабинку. Завтра-послезавтра про тебя уже начнут шептаться за спиной. Про обычного зэка — нет, но завхоз отряда всегда на виду, все его поступки, и со знаком плюс, и со знаком минус, обсуждаются. Или, как говорят на воле, имеют большой общественный резонанс.

Хромого зэка, которого завхоз Зверев устроил в литейку, звали Андрей Обнорский. До посадки он работал корреспондентом молодежной газеты в Санкт-Петербурге. Случайная и, в общем-то, незначительная стычка в столовой будет иметь неслучайное продолжение.

Вечерело. Догорал закат. Серебрился иней на ограждениях локалок. Замотанный за день Зверев возвращался в отряд. Хотелось перекусить наскоро — под бушлатом Сашка нес вареную курицу, — попить чаю и лечь.

— Эй, Зверев!

Сашка замер, обернулся. Метрах в десяти стоял заместитель начальника колонии по воспитательной работе Сергей Иванович Кондратовский. Вот некстати, подумал Сашка, а вслух сказал:

— Добрый вечер, Сергей Иванович.

— Добрый, Саша, добрый… подойди, потолкуем.

Если не поворачиваться к нему боком, подумал Сашка, то курица не особо будет выпирать… глядишь, не заметит. Но все равно — некстати.

Зверев энергично подошел. На лице открытая улыбка человека, которому нечего скрывать… кроме вареной курицы под бушлатом. За нее завхоз шестнадцатого отряда запросто мог попасть в ШИЗО.

— Вот у тебя, Саша, в персональном номере окошко есть рисованное, верно?

— Есть, Сергей Иваныч, — осторожно ответил Сашка.

— Ага… лужок, коровки… верно? От коровок на лужку он запросто перекинет мостик к курочке под бушлатом, подумал Сашка. Видно, кто-то заложил… Значит — ШИЗО.

— У меня там еще и бабочки порхают, — сказал он с неким вызовом.

— Во-во, бабочки… а это что?

— Что?

— Вот и говорю: что? — повторил Кондратовский и ткнул пальцем себе за спину. А там стоял на двух ржавых железных столбах большой ржавый щит. Метра два на два, или около того.

— У себя в комнате ты, значит, лепоту навел, а здесь стоит себе щит… и ничего не надо. Всем по фигу, а, Саша?

— Так я… чего ж? Я, если надо…

— Конечно, Саша, надо. А как же? А то — растерялся. Са-а-всем на тебя не похоже.

«Если бы ты, гражданин начальник, знал, КАК я растерялся».

— Сделаем, Сергей Иваныч! Что за вопрос. Можем луг, коровок, бабочек и даже курочек, — бойко сказал Зверев. Ржавый щит на ржавых трубах казался ему сейчас замечательным и элегантным сооружением. Очень нужными и важным. Достойным кисти Пикассо.

— Ну зачем же курочек-бабочек? Стенд должен нести воспитательную нагрузку. Значимую. Эмоциональную. Оптимистическую.

— Совершенно с вами согласен, Сергей Иванович, — подхватил Сашка. — Вот есть очень хороший, оптимистичный плакат: «На свободу с чистой совестью!»

Кондратовский покачал головой, хмыкнул и сказал:

— Ох ты и язва, Зверев!

— Да что вы, Сергей Иванович… я хотел как лучше. А не нравится про свободу с чистой совестью, давайте другой.

— Ну, какой?

— Тебя ждут дома!

Кондраковский внимательно посмотрел на стенд. Так, как будто уже увидел его покрашенным, расписанным. Значимым. Эмоциональным и оптимистичным. Несущим воспитательную нагрузку.

— Давай, — сказал он. — И чтоб женщина и ребенок на переднем плане… как бы руки протягивают навстречу. А?

— Самое то, Сергей Иваныч. Сбацаем не хуже Рафаэля. Женщина и трогательная малютка… Тебя ждут дома! Ни один человек не пройдет мимо равнодушным.

— Ну, давай, действуй. Когда сделаешь?

— А когда нужно?

— Да чего тянуть? Чем быстрей, тем лучше.