Книга Выстрел в прошлое - Николай Чергинец

— Сейчас мы доставим вас в больницу. Кто вас так, Сергей?

— Да.

Вмешался Марат:

— Он пошел к складу? Все-таки прорвалось в памяти?

— Нет, — сказал Шеин. — Губаренко вызвал его к телефону, сказал кодовое слово и отдал сам команду. Там было и про меня…

— Где склад?

— Покажите карту и водите по ней карандашом, я скажу…

Через несколько минут на летной карте пилота было обозначено точное место входа в пещеру.

— Скажите уж и заветное слово! — потребовал Марат.

— Он запрограммирован только на двоих — меня и Губаря… Вам не поможет… А команда выхода его убьет…

Когда они, сев прямо на площади, передали его «Скорой», а сами немедленно продолжили полет, Марат сказал Мари:

— Классический случай Франкенштейна! Он управлял им, как куклой, а потом заставлял все забыть. И погиб от руки своего порождения. Он ведь помрет?

— Не обязательно. Ему ампутируют конечности выше веревок, будет шанс выжить.

— Лучше б я его пристрелил…

— Зачем он пошел на склад? — спросила Мари.

— Как зачем? Взорвать, конечно. Что еще мог приказать Губаренко, чтобы спрятать концы и отомстить? Если б он хотел мирно разойтись, то просто отдал бы нам карту и вышел из игры.

— Там многие десятки тонн тола… — сказала Мари.

— Мне хватит и одной шашки.

— Думаете его остановить?

— Конечно, — уверенно сказал Марат.

Мари недоверчиво переспросила:

— И сколько у вас шансов из ста?

— Один! Из ста, из тысячи, из ста тысяч — все равно один. Но мой!..

Позвонил Боб:

— Слушай, Марат, нашел я этого Левана. Он говорит, опоздали мы, он ушел. Больше ничего не говорит. Я ему пообещал руку прострелить, которой он массаж делает. Выстрелил между пальцев в стол. Он побледнел, но все равно упирается. Ты его уговори, если знаешь, как. А то ведь пропадет со мной…

В трубке послышался другой голос:

— Да.

— Я — Марат, мы с Кожаном служили когда-то. Он говорил про меня?

— Да.

— Слушай меня внимательно. Если его послал Роман Хухашвили и он идет туда, куда я думаю, то там засада. Дай мне его телефон, я его только спрошу: «Ты туда идешь?» И все. Его не успеют засечь за такой короткий разговор.

— Поклянись, что правда.

— Чем поклясться?

— Мамой.

— У меня нет никого, кроме друзей. Сирота. Друзьями клянусь!

— Запомни телефон…

Через секунду он говорил с Кожаном:

— Майор? Это Марат. Говорю коротко, чтоб не засекли. Ты на схрон идешь, за старым толом?

— Хочешь присоединиться?

— Роман уже сдал это место, там засада. У меня все. К Хачику тоже не надо, там следят.

— Прощай, друг.

Мари не стала мешать Марату, хотя не разделяла его мнение относительно этой пары. Поразмыслив, она сказала:

— Однако одному жадному парню скоро трудно придется… Может, ты и прав. Пусть идут в свою Осетию с миром.

Они подлетали к горному ущелью, указанному на карте…

В два часа ночи в марте 1995 года в небо над лодочной станцией взвилось две зеленые ракеты — знак, что спецназовцы готовы к погрузке в вертолет. Лодочная станция была предварительно разрушена так, чтобы никаких следов деятельность боевой группы не оставалось. Перед посадкой Коробков отрапортовал, что успешно затоплены и лодки, на что Смирнов с досадой заметил, что для рыбалки на гражданке очень бы пригодились.

— Ну, что, старлей, все по плану? — обратился к Смирнову командир вертушки.

Смирнов кивнул ему и достал карту, еще раз сверяя координаты нужного квадрата.

— Ты уверен, что там можно сесть? — спросил вертолетчик.

— А что тебя смущает.

— Во-первых, район опасный, там же все напичкано армянскими и азербайджанскими зенитками, а ты предлагаешь доставить ребят прямо на точку. Кроме того, мы перекрываем нормативы полетного времени в два-три раза, и это — в условиях гор и обстрелов.

— А нам ты позавидуешь? — спокойно парировал монолог командира летного экипажа Смирнов. — У меня за четыре месяца дважды сменился состав группы. А знаешь почему? Думаешь на побывку, домой отправили? Это зона боевых действий: риск определенный есть, но у тебя ведь есть координаты огневых точек обеих сторон. Что-то еще? — невозмутимо спросил у вертолетчика Смирнов.

— Местность плохая, не сядем, — после некоторой паузы неуверенно и раздраженно ответил командир Ми-8.

— Мы десантируемся с борта здесь, — Смирнов указал на карте точку, — а ты свою вертушку спокойно посади здесь. — Он ткнул в другую точку. — Мы там долго не задержимся. Жди через три-четыре часа.

Летчик нехотя повиновался приказу.

До места десантирования добрались без приключений. В зоне карабахского конфликта на этот раз было спокойно, так что командир Ми-8 мог спокойно приписать это везению Смирнова.

Бойцы были в каком-то напряжении. Они осмотрели на Смирнова, но, как и в начале операции, он все больше отмалчивался. Странные мысли преследовали его — это становилось чем-то глубоким. С одной стороны — это была бравада — обычная на войне, когда «пуля — дура и штык молодец», когда не жалеешь себя и других. Но и раньше, в боевых операциях, он ощущал какую-то логику, а сейчас у него было ощущение, что он плывет по течению и это течение затягивает не только его, но и его ребят.

Странное чувство на войне — не знаешь, что будет с тобой через пять, двадцать минут. Каким будет завтрашний день? Сегодня Смирнов не знал ничего. Не только не знал, но и не был уверен в собственных действиях. Перед глазами как из тумана выплывали слова секретного приказа. Слова как слова, но он чувствовал, что в них есть что-то большее, чем он мог представить и что он мог узнать. «Шифр, какой-то код, чепуха! — думал Смирнов. — Я солдат и видел такое не раз, неужели я сдрейфил, испугался».

В этот момент он попытался собраться с мыслями и вспомнил, что спецназовцев в такие моменты учили меньше всего переживать. «Спецназовец должен думать о выполнении задачи, а затем о себе», — чуть ли не вслух повторил слова своих командиров Смирнов.

— Эй, Васильев, ты что, заснул, — неожиданно переключившись на другую тему, спросил Смирнов, двинув в плечо своего радиста. — Так и эфир проспишь.

Молодой спецназовец чуть было не вскочил, как на подъеме по тревоге, а потом сообразил, что его действия могут стать поводом для смеха товарищей, нарочито громко отрапортовал:

— Никак нет, товарищ старший лейтенант.