Книга Растерзанное сердце - Питер Робинсон

Неужели Жервез действительно считает, что Энни и Бэнкс снова вместе? С чего она это взяла? Неужто кто-то ей настучал? Всего минуту назад, услышав непрошеные советы шефа, Энни, вскочив с кресла, вцепилась бы Жервез в глотку, но сейчас она приняла ее слова спокойно. Так вот до чего дошло, среди нас есть стукач! — думала Энни, никак не отзываясь на рекомендации суперинтенданта.

— Инспектор Кэббот?

— Извините, мэм. Я отвлеклась.

— Весьма безответственно с вашей стороны. Вы врываетесь сюда, уверяя меня, что я плохо выполняю свою работу, а как только осознаете, что сами неправы, начинаете грезить наяву.

— Дело не в этом, — заявила Энни. — Мы закончили?

— Нет, пока я вам об этом не сообщила.

— Мэм…

— Теперь другой вопрос — о Келли Сомс.

— Это не совсем другой вопрос, — возразила Энни. — Он связан с предыдущим.

— Что вы имеете в виду?

— Я защищала сексуальное поведение Келли Сомс, вот вы и напали на мое.

— Мне казалось, мы уже обсудили вопрос о вашем поведении…

— Послушайте, вы хотите, чтобы я доставила бедной девушке кучу неприятностей, которые ждут ее, если отец узнает, что у нее была связь с Ником Барбером. Я же объяснила вам, что дала обещание оградить ее от скандала с отцом.

— Вы не имели права давать подобных обещаний.

— Я это понимаю. Но все равно вам не стоит нападать на меня за то, что я хочу сдержать слово.

— Это достойно всяческого восхищения, однако здесь такие вещи не проходят. Наша профессия не в том, чтобы сохранять чистую совесть и держать обещания. Я желаю, чтобы эту девушку еще раз допросили по делу в присутствии ее отца, и, если этого не сделаете вы, я найду кого-нибудь другого.

— Да вы что, садистка?

Изящные губы Жервез изогнулись в ядовитой улыбке.

— Я профессиональный детектив, всего лишь выполняющий свою работу, при которой следует держать чувства при себе, а не выплескивать их наружу. Сочувствие к потерпевшим — это прекрасно, если оно уместно, только не забывайте, что потерпевший в данном случае — Николас Барбер, а не Келли Сомс.

— Да, пока она не потерпевшая. — Энни выделила голосом слово «пока».

— Дерзость и нарушение субординации ничего вам не дадут.

— Зато как приятно! — Энни поднялась с кресла. — Видимо, говорить нам с вами больше не о чем, так что, если хотите предпринять против меня какие-то действия, валяйте. Мне все равно. Либо наваливай кучу, либо слезай с горшка.

Лицо Жервез потемнело.

— Что вы сказали?

Энни направилась к двери.

— Что слышали, — отозвалась она.

— Хорошо. — Выдержке суперинтенданта Жервез можно было позавидовать. — С этой минуты вы приступаете к чтению и обработке показаний. И пришлите ко мне сержанта Темплтона.

— Есть, мэм, — ответила Энни и осторожно, без стука закрыла за собой дверь. Ах вот оно что! Темплтон. Теперь все понятно.

21 сентября 1969 года, воскресенье

Чедвик вместе с полицейской группой вошел в дом на Спрингфилд-маунт, потому что именно здесь Мак-Гэррити домогался Ивонны. Одновременно с этим две другие группы, также с ордерами на обыск, совершали рейды на Бэйсуотер-террас и Кэрберри-плейс. Они выждали и начали действовать только после полуночи; к этому времени Ивонна крепко спала в своей постели. Поскольку преждевременное оповещение о прибытии полиции могло привести к тому, что обитатели квартир спустят наркотики в унитаз, всем трем группам было разрешено силовое проникновение в помещения.

Улицы были пустынны, большинство домов погружены во тьму. Только кое-где светились одинокие окошки, может, у людей, страдающих бессонницей, или у студента, засидевшегося за книгами. Поблескивающие от дождя тротуары и асфальтовые мостовые отражали желтые уличные огни. Прямо напротив нужного им дома располагался небольшой парк в форме треугольника, зажатый между двумя большими дорогами, сходившимися к вершине. На ночь этот парк запирали. В конце улицы, на другой стороне, неясно вырисовывались очертания местной школы с колоколенкой и высокими окнами.

Автомобиль без полицейской маркировки остановился в конце улицы, позади патрульной машины. В общей сложности здесь было пятеро сотрудников полиции: Чедвик, Брэдли и трое полицейских, один из которых должен будет охранять черный ход. Команду, отправившуюся в Кэрберри, возглавил Джефф Брум, а рейд на Бэйсуотер-террас — его коллега Мартин Янг. Они не ожидали сопротивления или каких-то сложностей, разве что от Мак-Гэррити, если при нем остался нож.

Чедвику слышна была музыка, доносящаяся из гостиной; за занавесками мерцали свечи. Отлично, значит, кто-то дома. Теперь главное — эффект внезапности. Когда все заняли свои места, Чедвик кивнул полицейскому, державшему в руках небольшой таран. Одного удара было достаточно, чтобы сломать замок, дверь, крутанувшись на петлях, распахнулась внутрь.

Как и было условлено, двое полицейских метнулись по лестнице наверх, чтобы обеспечить прикрытие верхнего этажа, а Чедвик и Брэдли вошли в гостиную. Еще один полицейский позаботится о кухне.

В гостиной Чедвик обнаружил трех человек, лежащих на полу и пребывающих на различных стадиях наркотической интоксикации, вызванной марихуаной, — судя по запаху, который не могли замаскировать даже две дымящиеся благовонные палочки. Мерцали свечи, а из проигрывателя доносились ужасающие, ноющие вопли электрогитары. Такие звуки мог бы издавать кенгуру, которому прищемили яйца, подумал Чедвик.

Прибытие полицейских едва ли прервало глубокомысленную беседу — или вообще какую-то беседу, — поскольку, казалось, все, кто здесь находился, некоторое время назад лишились дара речи. Лишь одному удалось выдавить краткое «Какого хрена?» перед тем, как Чедвик объявил, кто он, и сообщил, что полиция намерена провести обыск помещений на предмет обнаружения наркотиков и ножа, при помощи которого, возможно, было совершено убийство. Брэдли включил свет и вырубил музыку.

Чедвик с удивлением понял, что ничего такого уж страшного здесь не происходит: просто трое юных длинноволосых существ под кайфом слушают то, что у них сходит за музыку. Не было никакой оргии, никто не ползал нагишом, пуская слюни на пол, никто не совершал половых актов. Потом Чедвик увидел обложку пластинки, прислоненную к стене. На обложке была изображена девочка с длинными волнистыми рыжими волосами и пухлыми красными губками. Она была по пояс обнажена, и ей вряд ли было больше одиннадцати — двенадцати лет. В руках она бережно держала хромированную модель аэроплана.[21]Куда я попал, что это за извращенцы? — подумал Чедвик. А ведь один из них встречается с его дочерью. Вот где Ивонна была бы сегодня вечером, если б ее не напугал Мак-Гэррити. Вот чем она бы занималась. Она бывала здесь раньше и вела себя, как эти юнцы. Это его разозлило.