Книга Корабельные новости - Энни Прул

* * *

Усы Денниса побелели от мороза. В субботу, на следующее утро после Рождества, они с Куойлом пошли в еловый лес на берег залива рубить дрова на вторую половину зимы. У Куойла была бензопила, с которой он никак не мог расстаться, а Деннис нес топор, обрубать сучья. Синий шарф, который ему связала Саншайн, едва прикрывал шею Куойла. В полдень они уже стояли возле костра, попивая горячий чай.

— Бити говорит, что нам надо проведать старика Нолана. Здесь недалеко, в бухте Опрокинутой. Мы тут пораньше закончим и съездим к нему. Отец или кто-нибудь другой обычно ходит к нему в начале зимы, убедиться, что у него хватает дров и пищи. В этом году мы что-то припозднились. Бити испекла ему пирог и хлеба. Я утром видел дым из его избушки.

— Я о нем даже не думал, — сказал Куойл. Ему было стыдно.

Они сделали большой круг и пошли вдоль залива. Деннис громко рассказывал истории о пьяных водителях снегоходов, которые навсегда скрылись подо льдом потому, что не знали маршрута.

— Как холодно, черт возьми, — закричал он, сощурившись и разглядывая выемку на побережье. Пустые дома выглядели как набросок углем на грубой бумаге. Они повернули и долго ехали к берегу.

Из металлической трубы старого домишки шел дым. Визг мотора снегохода перешел в рокот холостого хода.

— Оставим включенным, — сказал Деннис.

Внутри было хуже, чем прошлый раз. Вонь была такая, что вызывала рвоту. Старик либо ослаб, либо был болен, потому что не выходил в туалет. Перед ними предстал дрожащий скелет. Собака замерла возле печки и не двигалась. Но она была жива. Куойл был не в силах вынести это зрелище. Он с трудом подавил рвотный рефлекс и рванулся к дверям. Во дворе в огороженном пятачке угадывались три холмика, покрытых снегом. Замерзшие овцы.

— Дядюшка Нолан, — услышал Куойл. — Я Деннис Баггит, сын Джека Баггита, с той стороны залива. Моя жена прислала для вас хлеба. — С этими словами он вытащил из сумки хлеб. Разнесся аромат дома и уюта. Скелет набросился на него, запихав сразу почти всю буханку в рот и постанывая.

Деннис вышел на улицу и плюнул. Откашлялся и снова плюнул.

— Какая гадость. Бедный старик умирает с голоду. Боже ты мой, какая же там грязь. Надо его отправлять в дом престарелых, а ты что скажешь? Он точно не в своем уме. Видел, он сжигает собственные стены? Он твоя родня, так что тебе решать, что с ним будет дальше. Когда его увезут, я приеду сюда и утоплю старого пса. Он и так уже еле живой.

— Я понятия не имею, что для него можно сделать.

— Бита знает, к кому нужно обратиться. Она кое-что делает для «Спасающей Благодати», ну, это где помогают женщинам и подросткам-матерям. Она всех знает. Она и еще Уэйви.

— Бити и Уэйви? — Лицо Куойла пылало от чувства вины. Он должен был взять на себя заботу о полоумном кузене с самой первой встречи. Но ему это не приходило в голову.

— Да, Бити и Уэйви организовали эту «Спасающую Благодать», пару лет назад. Тут рядом с нами жил один из важных, член муниципального совета, так он бил свою жену и как-то зимой выгнал ее на снег в чем мать родила. Она пришла к Бити. Синяя от холода, почти глухая, с окровавленными ушами. На следующий день Бити позвонила Уэйви. Та знает, как организовывать группы, начинать всякие важные дела. В общем, как привлечь к себе внимание властей.

— Бывают же женщины, — сказал Куойл. А сам подумал: «Ты бы видел Петал! Видел бы ты мою красавицу». Что за нелепая мысль. Петал в Якорной Лапе. Нет, это даже не смешно. Она бы закричала и села на первый же самолет, летящий в любом направлении. И больше никогда бы здесь не появилась.

— Э, парень, — сказал Деннис. — Считай, что ты еще ничего не видел. — И погнал снегоход по продуваемому ветром заливу.

35 Повседневные заботы

Повседневные заботы сводятся как минимум к проведению точных расчетов от полудня до полудня, где утренние и дневные замеры помогают определить долготу, а высота зенита — широту.

«МОРСКОЙ СЛОВАРЬ»

— Нам надо поговорить, Куойл, — кричал Джек из трубки. — Заеду за тобой завтра утром, чтобы они знали, с кем ты поехал в бухту Миски. — Закашлялся и повесил трубку до того, как Куойл успел ответить. Ему было нечего сказать в ответ.

В январе зима вошла в свои права. Так было всегда. Небо непостижимым образом сливалось цветом с закованным в ледовый панцирь океаном. Возле берега он был сплошным монолитом, а в пятидесяти милях от берега превращался в рваную линию плавучих льдин, норовящих накрыть друг друга. Снег шел каждый день, когда валил хлопьями, когда падал редкими снежинками, будто получив долгожданный отдых между бурями. Его становилось все больше: полтора метра, два с половиной, три с четвертью. Дороги превратились в тоннели без крыши. Звуки металла и дерева заглушались белым одеялом. Куойл подсчитал, что каждые десять дней приходила новая буря.

Печка в пикапе Джека работала на всю мощь, но от их дыхания все равно появилась изморозь на боковых окнах. Куойл стал отскребать ее ногтями, чтобы посмотреть на тюленей, которые стали появляться на далеких льдинах. Они были похожи на запятые и двоеточия на белом листе бумаги. Он почти не слушал Джека. Он думал о тюленях. Старший брат Уэйви, Оскар, приручил одного тюленя. Любителя местных гребешков. Джек был полон идей и говорил со скоростью пулемета. Начался новый сезон рыбной ловли, а квоты и ограничения значительно осложняли работу рыбаков.

— Даже Эйнштейн не смог бы в этом разобраться. Они, эти умники из Оттавы, так все запутали, что теперь тут черт ногу сломит. Да эти сволочи рыбу от своей задницы не отличат. — Джек гневался по среднему баллу. — Что же это такое? — Он провел рукой по волосам так, что они встали дыбом. — Черт возьми, стоит только начать хорошее дело, кто-нибудь тут же его загубит. Все одно к одному.

Куойл закопался поглубже в свою огромную красно-коричневую куртку с капюшоном. Он вспомнил, как звали тюленя Оскара. Пассел. Так местные называли гребешки.

— Ладно, Куойл. Билли не хочет расставаться со своей домашней страницей, так что ты теперь новый главный редактор. Будешь выполнять работу Терта Карда: подбирать материал, отвечать на телефон, заниматься заданиями для корреспондентов, счетами, рекламодателями и печатником. Ты смотри, внимательнее с этим сукиным сыном, типографом. Я за этим тебя и везу, чтобы ты на него посмотрел. Если где-то можно сделать ошибку, он ее обязательно сделает. Так, что еще. Я хочу, чтобы ты и дальше писал свои корабельные истории.

Куойл замер, не донеся руку до подбородка.

— Попробуем Бенни Фаджа на репортажах из зала суда, автокатастрофах и сексуальном насилии. Бог с ними, с рейтингом ресторанов и международными новостями. Все и так знают, как где кормят, и никому нет дела до того, что происходит за границей. Это можно посмотреть по телевизору.

Машина забиралась на вершину холма, и они попали в зону постоянного снегопада.

— Как думаешь, может, нам пересмотреть домашнюю страницу? Можем назвать ее «Стиль жизни». Понимаешь, мы с Билли маемся с этим уже года два. Сейчас здесь можно жить двумя разными способами: по-старому и по-новому. По-старому — это значит заботиться о семье, умирать там, где родился, ловить рыбу, валить лес, ухаживать за садом и быть довольным тем, что у тебя есть. А по-новому — значит ходить в тренажерные залы, на работу, делать то, что тебе говорят, идти на компромисс. Твой брат в Южной Африке, мать в Реджайне, а ты покупаешь всякую японскую дрянь. Бросаешь дом, уезжаешь на заработки. Есть люди, кому это не по душе. Куойл, мы все знаем, что «Болтушку» любят за описания птичьих кормушек и хорошие рецепты, но этого недостаточно. Сейчас нам приходится иметь дело с рейтингами, асфальтовыми дорогами, лотереями, лицензиями на продажу жареной курицы, элитным кофе в гастрономах и тому подобными вещами. Советуем, как правильно себя вести в далеких городах. Билли говорит, что сейчас материала достаточно, чтобы увеличить домашнюю страницу до разворота. Он расскажет тебе, что придумал. Вместе вы все решите.