Книга Звонкая мелочь времени - Эльдар Сафин

Меня выкопали из давно уже ставшего ровным местом кургана на границе Китая и Таджикистана – каждая моя кость была бережно завернута в баранью кожу, скреплена цепочкой из сплава золота и железа и аккуратно уложена на свое место в могиле. Замешательство археологов вылилось в шумиху, а потом на волне интереса меня клонировали вместе с другими невольными участниками проекта.

– Эй, пацан, ты чё, не местный? – Четверо подростков, на вид чуть старше меня, стояли внизу. – Слазь давай, есть разговор.

– Доем и слезу, – спокойно ответил я, cкусывая кончик кости. – Если спешите, то можете не ждать, я жую медленно.

Они посовещались, и трое полезли ко мне – неторопливо и без охоты, опасаясь нарваться на серьезный отпор. Тем временем я провел костью по доскам вокруг себя, а затем небрежно заштриховал нарисованную область. Результат мне не понравился, и я начал было крошить скорлупой в шести точках, но вовремя вспомнил, что у нынешней цивилизации верх и низ не являются сторонами света, – и ограничился четырьмя.

Все трое поднялись на мой ярус, но подойти не решались. «И не решитесь», – подумал я.

Однако их рыжий друг, стоявший внизу, этой трусости не понимал. Ему было невдомек, что теперь я кажусь старше, сильнее, опытнее, удачливее. Он орал, требуя скинуть нахала к нему.

– Хочешь поговорить – залезай сам. – Мое предложение ему не понравилось, но он все же вскарабкался наверх, матерясь и сыпля угрозами, а потом нерешительно замер в двух шагах от меня.

– Ну, ты это… – пробормотал он. – Не наглей, здесь наш район.

– Ваш – потому что вы здесь живете?

– Да.

– Ну, тогда это не только ваш район. – Я усмехнулся, глядя в их озадаченные рожицы. – Я тоже здесь живу, так что район – наш. Зовите меня Шаманом.

Глафира Владимировна в свое время стала первой женщиной – капитаном-лейтенантом российского флота. Потом за полгода сделала мгновенную карьеру до контр-адмирала – кому-то из иностранных бонз пускали пыль в глаза, мол, и у нас ни женщин, ни геев в армии и на флоте не притесняют, а всячески продвигают вверх и уважают.

Такого быстрого взлета ей никто не простил, и после вступления во все нужные блоки и альянсы тридцатипятилетнюю контр-адмиральшу без шума спровадили на пенсию. Старые друзья сторонились ее, новых как-то не появлялось.

С родственниками неуживчивая Глафира поссорилась еще в юности, и ни мгновенный взлет, ни резкое падение ее с ними не примирили. Мужчины появлялись нечасто и почти сразу под разными предлогами получали пинок под зад – кто за то, что тюфяк и мямля, кто за рвачество и грубость.

В сорок три года она подала документы на усыновление ребенка. Не меня – другого, и взяла бы его, но именно в тот самый момент кураторы нашего проекта опомнились и решили, что детдом – это хорошо, но было бы невредно развести деток по разным семьям. Какой смысл ломать жизнь двум десяткам альфа-самцов, запирая их вместе в переходном возрасте?

И меня всучили контр-адмиралу. Остальных двенадцатилетних клонов распределили еще лучше: скифского вождя – в семью оперного певца, древлянского князя – к заместителю губернатора Пскова, хазарского царя – к известному актеру, сыну и внуку знаменитых режиссеров.

Глафира сильно переживала, что я не могу работать с компьютером и потому не хожу в школу. Подозревала симуляцию и умственную отсталость, но я смог доказать, что не тупой и не ленивый – просто мозги так устроены, что не верю в компьютеры. Вижу перед собой – но не верю. Вот когда поверю, тогда и засяду за игры и сайты.

Книги, подсунутые ею, я не читал. С ними была та же история, но чуть попроще. Читать в детдоме меня научили, но привыкнуть к этому занятию я так и не смог. Письменность оказалась чуждой мне магией, чем-то понятным, но при этом слегка подпорченным, что ли. Небольшие надписи я понимал влет, при необходимости мог воспользоваться энциклопедией или справочником, но целенаправленно прочитать целую книгу без отвращения не мог.

Зато каждый день я расспрашивал приемную мать обо всем. О ее детстве, о школе, о политиках и актерах, о религиях и обрядах. Она рассказывала, а потом ночью зарывалась в учебники – чтобы лучше объяснить мне еще что-то.

И чем дальше мы заходили в беседах, тем четче я понимал, насколько чужд этому миру. Понимал, почему простые заклинания не работали, почему обереги не защищали. Я разговаривал с госпожой контр-адмиралом, сделав ее своим проводником в эту реальность, как проходил в свое время через мертвых в загробный мир. Постепенно беседы стали откровеннее, и она уже не удивлялась моим вопросам.

– Зоофилия – это когда с животными, педерастия – это когда мужики с мужиками, некрофилия – это когда с мертвыми…

– Глафира Владимировна, я понимаю, почему нельзя с животными, запрет на однополые отношения тоже логичен, но почему нельзя с мертвыми?

Как она меня тогда выпорола… Из лучших побуждений, чтобы пацан – я то есть – накрепко запомнил, что с мертвыми – никогда.

Посмотрела бы она на меня того, прошлого, когда я ложился рядом с трупом женщины, чтобы узнать, как ее убили. Кто убил. Зачем. Чтобы предотвратить подобные преступления.

Полюбовалась бы она, как жены провожали мертвых вождей и как потом – не всегда, но бывало – рождались посмертные дети, любимцы богов, талисманы народа, переданные из-за грани.

Разные культуры. Разные стандарты. Разное отношение к смерти, к жизни, к любви и к свободе.

Четырнадцатый день рождения я встретил верхом на моноцикле – всю ночь мы с Рыжим, Матвейкой и Рогером Палычем носились по Костроме, четыре раза переезжали через мост, а под утро Матвейка заявил, знает настоящую круть – и мы, уставшие уже и пьяные скоростью, понеслись за ним по рельсу воздушки над Волгой.

И Палыч не доехал до туннеля двадцать метров – убрался со скользкой рельсины вниз, то ли гироскоп не сработал, то ли он сам снял автоматику и резко вильнул.

Мы объехали кругом – он лежал на берегу, с распоротой лодыжкой, и орал нам издалека:

– Только МЧС не вызывайте! Только не вызывайте, у всех проблемы будут, сами справимся!

– Шаман, у тебя есть аптечка? – Естественно, ни у Рыжего, ни у Палыча, ни у Матвейки аптечки не оказалось – обормоты, дети, с которыми вроде как ничего не случается. Еще и МЧС не вызывать!

– Есть. – Я вскрыл сидушку, извлек кокон аптечки. – Лежи, дурак, не дергайся! Сейчас посмотрю, сам справлюсь или придется искать кого получше.

Лейбинт развернулся лентой, я протянул его через сгиб своего локтя, напрягая бицепс в такт пульсу. По внутреннему ощущению стало ясно: получится. И действительно, едва прикоснувшись к ноге Рогера, повязка встала идеально, кровь остановилась.

– Ну чего, пойдем? – бодро поинтересовался инвалид.

– Куда тебе идти, безногий? – коротко взглянув на меня, спросил Рыжий. – Крови вон сколько натекло. Нам трицикл нужен, отсюда тебя вытаскивать.