Книга Вейн - Инна Живетьева

– Чуть весь монастырь не подняла, тварь-девка.

Хватку немного ослабили, и муть в глазах начала проясняться. Хельга увидела у себя под носом чужое волосатое запястье. Не раздумывая, вцепилась в него зубами.

– Дрянь!

Тяжелый кулак ударил по голове.

– Прекратите! – прогремел голос отца Михаила.

Хельгу усадили в кресло, больно придержав за плечи.

– Не ори.

Она проглотила готовый вырваться крик.

В кабинете распоряжались трое чужаков. Тот, который поймал ее в коридоре, держался за спиной, и Хельга не могла его рассмотреть. Еще один, с длинными светлыми волосами, стоял у запертой двери, ведущей к узлу. Самым страшным был третий – он держал нож у горла Михаила Андреевича.

– Значит, сбежал?

– Да. К моему сожалению, такое случается. Не все дети готовы принять ту участь…

– Хватит! – перебил «страшный». – Ключ.

Лезвие плотнее прижалось к шее настоятеля. Морян-покровитель!.. Вдруг плеснула ряса, точно крыло. Вскрикнул чужак, упав на колени. Михаил Андреевич оказался возле кресла – сквозняком пахнуло, – и за спиной никого не стало. Мимо пролетело что-то тяжелое, ударило священника по голове. Брызнуло, крупные капли упали Хельге на лицо, и она завизжала.

Очнулась, лежа на полу. К щеке подтекала черная лужа, и Хельга чуть снова не заорала, но ее стукнули между лопаток:

– Молчи!

– По горлу ее, и все.

Ой, мамочка!

– Не надо. – Кажется, это сказал светловолосый. – Я сделаю все намного быстрее, если меня не будут отвлекать… трупы.

– Я думал, лекари к мертвякам привычные.

– Не к таким.

Дверь в комнату с узлом была распахнута. Светловолосый стоял там и водил по воздуху ладонями, словно пытался что-то нащупать. Хельга осторожно повернула голову в другую сторону. Черная лужа подтекла ближе и странно пахла. В ней валялась чернильница, и девушка сообразила: это не кровь. Выдохнула с облегчением. Подбородок скользнул по крашеному дереву, еще чуть-чуть, и она увидела настоятеля. Михаил Андреевич лежал ничком. Седые волосы на три пальца выше виска слиплись красными прядями, с них капало на пол, растворяясь в чернильной луже. Хельга зажмурилась и торопливо прочитала молитву.

– Есть.

Рядом с ней затопали, но тут же спохватились:

– А эти?

– Я же просил! Пожалуйста!

– Ладно, полежат тихо. Слышишь, девочка? Я в тебя нож и отсюда всажу.

Хельга не смела открыть глаза и только слушала, как ходят и кряхтят возле узла. А потом стало тихо. Подождала несколько секунд, прежде чем рискнула приподнять голову. Никого.

Бросилась к священнику и тронула под бородой, ловя биение пульса. Жив!

– Помогите! Люди! Михаил Андреевич, не умирайте, пожалуйста! Да помогите же! Отец Михаил, родненький!

Она кричала, пытаясь остановить кровь подолом рубахи, и, когда в дверь забарабанили, не сразу смогла отнять руку – приморозило страхом.

…Хельга пошаркала ладонью об колено, стирая ту, давнюю, кровь. Царапнула бусинка-ракушка.

Морян-покровитель, грех ли это – при живом родителе другого почитать за отца?

Глава 18

– Стоять! – велел человек с ружьем.

– Иди в узел, – тихо сказал Егор. Палец его застыл на спусковом крючке.

Юрка скосил глаза. Вот и другой, с пистолетом. И еще кто-то маячит за соснами.

– Брось арбалет!

Егор не шевельнулся.

– Брось, я сказал!

Жахнуло. Выстрел разнес еловую лапу в нескольких сантиметрах от камуфляжной куртки. Юрка вскрикнул и дернул Егора за локоть. Хлестнуло сбоку щепой, еще раз.

Снег! Ворона! Поезд! Ну!

Взвыл от боли. Показалось, руку вырвало из плеча, и она осталась в тайге. Брызнул в лицо щебень, перемешанный со снегом. Юрка шумно поехал вниз, обдирая ладони. Затрещали кусты, и падение замедлилось. Он попытался встать, но руки увязли в сугробе; удивился мельком, что правая на месте. Полез наверх, туда, где сияли на солнце рельсы.

Вскарабкавшись на насыпь, увидел Егора. Тот ошалело крутил головой, оглядывая бескрайнее заснеженное пространство, перечеркнутое железнодорожными путями.

– Получилось. У тебя получилось!

– А то, – прохрипел Юрка и сплюнул.

С губ потянулась розовая нитка слюны. Так вот, значит, каково – поводырем-то. Зачерпнул пригоршню снега, пропахшего мазутом, и размазал по лицу. Легче не стало, наоборот, затошнило сильнее, того и гляди, вырвет. Болело плечо, точно сустав выбили и вставили обратно.

– Получилось, – все повторял Егор.

«Да», – равнодушно подумал Юрка. Он – поводырь. Надо же.

Лег на спину и опрокинулся затылком в снег. Ослепило белесое зимнее солнце.

Егор встревоженно заглянул ему в лицо:

– Ты как?

– Хреново.

– Из-за меня, да?

– Отвали, дай полежать.

Егор отодвинулся.

Таял снег, побежало за шиворот. Юрку тряхнуло дрожью.

Перед лицом качнулся амулет.

– Возьми. Вдруг поможет.

Юрка потер шею, казавшуюся голой без шнурка.

– Потом. Вон, – он показал подбородком на небо. – И рельсы.

Егор запрокинул голову.

– Какое странное облако.

От горизонта до горизонта тянулась белая полоса, распушавшаяся по краям.

– Деревня! Это не облако, а инверсионный след реактивного самолета. Верхний мир. Сваливать надо в темпе.

– Почему?

– Вот приедут на «мигалке» дяденьки с автоматами, они объяснят. У тебя случайно местный паспорт не завалялся?

Покряхтев, Юрка на четвереньках подполз к узлу и сел, оставив до него одну шпалу. Принюхался. Он не мог объяснить – даже самому себе, – чем один запах отличается от другого, но понимал: узел двойной, рабочий.

– А эти… ну, – Егор мотнул головой, показывая куда-то за спину. – Нас догнать могут?

– Откуда я знаю? Вроде не должны. Попробуй вычисли, куда мы вывалились.

Черт, слабость такая, что покачивает и мелко трясет. Юрка ухватился плотнее за рельс. Или от узла сильная вибрация? Щебенка подрагивает…

– Вниз! Быстро!

Успели нырнуть в кусты – наледь посыпалась на головы. Ударило ветром. Промелькнул остроносый локомотив, и простучали колесами вагоны.

– Лихо носится, – сказал Егор, когда шум затих.

– Нормальная скорость, – приврал Юрка. Подышал на мокрые, покрасневшие руки.