Книга Нож Равальяка - Жюльетта Бенцони

— Такой искусный врач — большая редкость в наше время. Почему он не хочет перебраться в Париж, где лечат, как мне кажется, одни шарлатаны? Он бы составил себе состояние!

— Вполне возможно, но деньги его не слишком манят. Король Генрих хотел его увезти с собой, но он отказался. Ему хорошо там, где он живет.

— Удивительный, право, человек! Хотя, говоря откровенно, я могу его понять. Так как, вы сказали, его имя?

— Доктор Пьер де Шанселье.

— И где он живет?

Как ни короток был миг сомнения барона, от глаз Клариссы он не укрылся, и она не могла удержаться от смеха.

— Неужели вы, Губерт, можете сомневаться в человеке, принадлежащем семейству дю Плесси де Ришелье?

— Нет. Разумеется, нет. Доктор врачует в Санлисе, городе, находящемся в королевских владениях. Как только Тома вернется домой, я извещу вас, монсеньор. Чтобы у вас не оставалось никаких сомнений относительно личности моего сына, скажу, что опознать его может полковник граф де Сент-Фуа, командир полка легкой кавалерии, он начальник Тома и прекрасно его знает.

— В самом деле! Поручительство такого человека дороже золота! А теперь позвольте мне поблагодарить вас, барон, я достаточно вас утомил, и, думаю, настало время мне удалиться.

— Утомили? Вы? Что за неудачное слово! В этих стенах вы видите только своих друзей, — возразил барон с неожиданной для него дипломатичностью. — И по-дружески я дерзну вам задать один вопрос... Если только вы мне это позволите...

Епископ невольно поднял выше голову, и в его красивых темных глазах вспыхнул огонек, но он тут же смягчил свое недовольство редкой у него, но чарующей улыбкой.

— Не вижу причины отказать вам. Что вы хотели узнать, барон?

— Спасибо, монсеньор. Я хотел бы узнать, кому принц де Конде подал свою жалобу?

— Ее Величеству королеве.

— Кто говорит «королева», тот говорит «Кончини». Эхо войны, которую почти открыто ведет принц Конде, докатилось и до нашего замка. Я не думаю, что флорентиец мечтает порадовать принца Конде...

— Если вы мне позволите говорить откровенно, то я признаюсь вам, что изменил свое мнение об этом человеке.

— Неужели?

— Поймите меня правильно. Разумеется, я далек от мысли видеть в нем государственного деятеля, но при том влиянии, которое он имеет на королеву, он — единственный, на кого можно делать ставку, противостоя амбициям Конде. Так что будет прекрасно, если он почувствует свою значительность в таком незначительном деле.

— Вы считаете незначительным делом мою честь и жизнь моего сына?

— Простите меня! Я неудачно выразился. Я хотел сказать: в деле, не имеющем государственной важности. Интересы Франции для меня всегда стоят на первом месте. А что касается... маршала д'Анкра, то он всего-навсего красавчик, раздувшийся от сознания собственной важности, и думает только о своем богатстве, своих землях, своем могуществе, вполне возможно, мнимом... Но он уверен в нем до такой степени, что подумывает о том, чтобы расстаться со своей супругой.

— Развестись с Галигаи? Но он ей обязан своим положением! Богатством! Титулами! Он ей обязан всем! И зачем ему это?

— Мечтает жениться на одной из незаконных дочерей короля.

— Он сошел с ума! — воскликнула Кларисса.

— Если он еще не лишился разума, то, боюсь, потеряет разум в самое ближайшее время... К несчастью, юный король, на которого я возлагал столько надежд, похоже, решил никогда не расставаться с детством! Поэтому, если мы хотим, чтобы королевством правил кто-то другой, а не Конде, нужно направлять, но по возможности незаметно, раззолоченную марионетку по имени Кончини. Особенно тогда, когда эта марионетка перестала слушать, что нашептывает ему на ухо супруга, которую он больше не хочет видеть и встречается с ней все реже и реже.

— А королеву? Он с ней тоже редко видится? Говорят, что он ее любовник, а она с каждым годом стареет.

— Королева очень дорожит им, и он это знает. Он чувствует себя в Лувре, как дома, тогда как Галигаи все чаще проводит время в особняке на улице Турнон. А теперь, как мне ни жаль, я вас покидаю! Я и так у вас задержался!

— Так что же будет с жалобой принца де Конде? — поинтересовался барон.

— Все рассеется само собой, как только вы сможете появиться при дворе в обществе молодого барона. Там его хорошо знают. Известите меня, когда он вернется домой. Во-первых, я желал бы с ним познакомиться, а во-вторых, очень бы хотел узнать, что же на самом деле произошло в Конде-сюр-л'Эско. Там ведь убили знатного дворянина.

— И сделал это человек, присвоивший себе чужое имя. Должен сказать, что в этой истории есть и другие весьма знаменательные подробности.

Гость и хозяева распрощались с необыкновенной любезностью. Барон лично проводил епископа до ворот, и, полюбовавшись, как тот великолепно сидит на лошади, выразил ему свое восхищение.

— Я обучился верховой езде у знаменитого Плювинеля. У него учатся все, кто хочет стать отменным всадником. Юный король тоже его ученик, и весьма успешный. Мэтр находил у него большие способности и предрекал, что он станет лучшим всадником своего королевства. К сожалению, этого недостаточно, чтобы быть настоящим государем, но, по крайней мере, у нас будет красивая картинка. Признаюсь, я надеялся на большее, потому что успел узнать его как юношу неординарного мужества.

— В таком случае от Его Величества можно ожидать сюрпризов! В любом случае, монсеньор, будем надеяться, что королевство Генриха IV не станет таким же ничтожным, как фаворит королевы Кончини! Не хотелось бы, чтобы наша страна стала посмешищем для всей Европы! Принц Конде, несмотря на имя, тоже вряд ли послужит величию Франции.

— На все Божья воля!

С этими словами господин дю Плесси де Ришелье пришпорил своего коня и поскакал галопом со двора замка. Барон де Курси в задумчивости посмотрел ему вслед, вздохнул и вернулся к «своим женщинам», которых застал оживленно беседующими. Кларисса полыхала от гнева.

— С каких это пор принц из семейства де Конде служит на посылках у своего виллана и отвозит к трону его жалобу?! Да Конде всегда было наплевать на своих вилланов!

— Он затеял бунт и надеется таким образом привлечь на свою сторону народ. Мне кажется, что с его стороны это не так уж глупо, — ответил ей брат. — Вот только сам он не умен, и я очень хотел бы знать, кто ему подсказал такой ход.

— Тот, кто нас ненавидит, — вздохнула Лоренца. — Отец! Я успокоюсь только тогда, когда Тома вернется к нам в замок.

— Я тоже, — признался барон. — И с трудом удерживаюсь, чтобы не отправиться в Санлис и не забрать его домой. Последние новости были так хороши, что мне кажется, нам вполне можно доверить нашего дорогого выздоравливающего, чтобы мы о нем позаботились! Решено! Я отправлюсь в Санлис завтра утром!

Но назавтра барону не пришлось ехать в Санлис. Утром прискакал Грациан и привез долгожданное известие.