Книга Где оживают грёзы - Джанелла Анджелес

для человека, который только что держал весь мир на кончиках пальцев, а потом вдруг лишился этого, Дэрон привык к новой жизни довольно легко. Гораздо тяжелее было сейчас, когда магия без предупреждения вернулась к нему в руки. Его пугало, что это могло повториться в любой момент. Сила вонзалась в него, словно нож, а он не мог ей сопротивляться.

Дэрон прогнал от себя эти мысли.

– Ладно, ладно, – сказал он, поднимая руки в примирительном жесть. – Я вам верю.

В улыбке Каллии промелькнуло что-то странное.

– Вот и славно, – ответила она, наклоняясь к последнему тяжелому ящику, который еще оставался закрытым.

– Вам мало того, что вы принесли сюда целый оркестр? – произнес Дэрон, с тревогой глядя на нее. – Что там, костюмы?

Словно из вредности, Каллия щелкнула пальцами, заглушая его слова жуткой какофонией. Но, когда Дэрон ответил ей еще одним щелчком, звучание оркестра изменилось. Они продолжили обмениваться щелчкам, и постепенно резкие, царапающие звуки, наполнившие поместье Ранца, начали сливаться в один поток. Будто дикие волки, которые долгое время провели в разлуке и теперь не сразу вспомнили, что принадлежат к одной стае. Мелодия смягчилась, инструменты узнали друг друга.

Дэрон приготовился сделать еще один щелчок, но Каллия опередила его, заставив оркестр замолчать.

– Но они только-только начали звучать в лад!

– Переживут. – Каллия поджала губы, сдерживая смешок, и открыла ящик. – Не забывайте, зачем мы здесь, Демарко.

Увы, Дэрон не угадал: костюмов внутри не было. Ничего яркого и впечатляющего. Не веря своим глазам, он протянул руку к тонкой палочке с перьями на конце.

– Метелка для пыли?

– Вы же хотели здесь прибраться. – Гордо вздернув подбородок, она начала доставать остальные инструменты. – Я заключила сделку с горничными в отеле, чтобы они отвернулись, пока я обчищала их чулан.

– И что вы им предложили?

– Места в первом ряду на следующем шоу. У нас намного больше поклонников, чем можно подумать. – Каллия выхватила метелку из его рук. – Что ж, берите метлу и совок, пора приниматься за работу.

Они молча убирались каждый в своем уголке комнаты. Инструменты снова подстроились друг к другу и выводили тихие мелодии, создавая приятный фон для работы.

Каллия соскребала густую паутину кончиком метелки, а Демарко тем временем поднимал опрокинутую мебель. В какой-то момент он скинул с себя сюртук, оставшись в простой белой рубашке с закатанными рукавами. Ткань уже начала прилипать к его спине от пота. Чуткий, словно ястреб, Демарко почувствовал взгляд Каллии и оглянулся, нахмурив брови.

– Что такое?

Ее пульс подскочил.

– Вы вон там не убрали.

Она с удвоенной яростью набросилась на паутину. Эта музыка действовала ей на нервы. Не то чтобы мелодия была некрасивой или унылой. Просто Каллия предпочитала более смелые ритмы. Музыку, рожденную из ночной темноты, такую, которая пронизывала ее тело и вырывалась наружу в постукивании пальцев, требуя движения.

Вопреки ее ожиданием, Демарко принял ее идею без особых возражений. По пути в поместье Каллия посмеивалась про себя, воображая его реакцию, но тот, похоже, был даже рад музыке. Пока та оставалась лишь фоном и не требовала большего.

Бросив быстрый взгляд на Демарко, Каллия взяла воспоминание о мелодии, которая застряла у нее в голове, и направила его в инструменты. Музыка резко изменилась: бодрые звуки скрипки сменились новыми нотами, плавными, словно нож, вонзающийся в плоть. Еще одна скрипка выстроила вторую партию, а гитарный бой перетек в свежий мелодичный перебор, добавляя острые грани к плавным линиям.

Каллия, недолго думая, распустила волосы и расстегнула свой легкий жакет, сбрасывая ботинки, чтобы остаться в одних носках.

– Чт… – Плечи Демарко мгновенно напряглись. – Что вы делаете?

– А сами как думаете? – Она бросила вещи в только что очищенный угол и повернулась, чувствуя, как движение пробегает по телу, словно рябь по воде. – Отворачиваться необязательно, Демарко. Я же не голая, я просто хочу…

– Я понял, что вы делаете. – Тот упрямо продолжал стоять к ней спиной. – И если вы думаете, что я к вам присоединюсь, то вы просто свихнулись.

– Я не буду вам мешать, – с улыбкой пообещала она, вскинув руки в воздух и делая высокий мах ногой. Нужно было размяться. Она слишком давно не двигалась так свободно.

Покачивая бедрами, Каллия подошла к ящику с инструментами, взяла метлу и принялась выметать пыль из труднодоступных уголков, тихо мурлыча себе под нос. Она представила, как снова танцует в Доме и ее тело горит, а с волос капает пот. Бывало, Каллия оставалась мыть полы в зале под музыку. Ей хотелось, чтобы шоу продолжалось, пусть даже оно существовало только у нее в голове.

Но сейчас, когда взгляд Демарко то и дело обращался к ней, все казалось намного реальнее.

– Вы на меня пялитесь, – сказала она и пнула ведро, разливая воду по полу.

– Вы меня отвлекаете, – парировал он, глядя на растекающуюся мыльную жидкость. – Осторожнее, не поскользнитесь.

– На чем я только не танцевала в своей жизни.

Босиком на углях, в туфлях на каблуках на льду. Свисая с люстры. Зрителям не интересно было долго смотреть на одно и то же. Их нужно было постоянно удивлять. Волновать чудесными и опасными трюками.

– Значит, вы были танцовщицей в клубе?

Каллия помедлила. Он мог бы догадаться, что не следует задавать такие вопросы, но вся эта игра в загадки вдруг показалась ей такой пустой. Все эти тайны и правила. Она не хотела больше играть в эту игру. Уже давно не хо- тела.

– А вы теперь думаете, что общаться со мной – это ниже вашего достоинства? – Каллия бросила тряпку в лужу. – Остальные считают именно так.

Хорошо еще, что Демарко был родом из других мест и точно не бывал в Доме Адского Пламени. Впрочем, в Глориане ее тоже никто не узнал. Если кто-то из местных и посещал клуб, они, как и Джек, видели в ней всего лишь пташку, которая только и умеет, что сидеть в клетке, не мечтая о свободе.

– За всю свою карьеру я повидал немало танцовщиц, ассистенток и других артисток, – ответил Демарко после длинной, выдержанной паузы. – Я знаю, что именно они трудятся больше всех, хотя работа у них чаще всего неблагодарная и не приносит им признания.

Он смотрел на нее так пронзительно, что теперь уже Каллии захотелось отвернуться. Ему хватало одного слова, одного взгляда, чтобы пригвоздить ее к месту. Ему достаточно было рассмеяться, улыбнуться, даже просто приподнять бровь. Каллию злило, что его мельчайшие движение имели над ней такую власть.

– Хотела бы я увидеть вас на сцене, – тихо призналась она, разминая запястье. – И чтобы