Книга Спасти СССР. Часть 4 (поломаны сноски!) - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гласность — понятие такое. Скользкое. Объявленная во время Перестройки гласность — опрокинула страну, но и без гласности — нельзя. Тут вообще, если философски подходить, непонятно, что стало роковым — гласность, перешедшая в болтовню, или предыдущие годы и десятилетия вранья, закладывавшие фундамент будущих разоблачений и потрясений.
Символом гласности стал советский «парламент», Съезд народных депутатов, заседания которого транслировались в прямом эфире. Я сам жил в стране с одной из наиболее развитых парламентских систем мира и могу сказать, что Съезд и близко не соответствовал определению парламента (работоспособного). Начиная от численности (2500 человек — такой парламент просто невозможно заставить работать) и заканчивая функционалом (основная функция Конгресса США — принятие бюджета и контроль за его исполнением, Съезд занимался всем чем угодно кроме этого, фактически превратившись в постоянный митинг). Я не говорю об еще одной функции, важнейшей причем — следствии. Конгресс США имеет право нанимать следователей, образовывать следственные комиссии, вызывать свидетелей и заслушивать их под присягой, и даже приговаривать людей к штрафу или тюремному заключению на небольшие сроки за ложь или неуважение к Конгрессу. Это важнейший инструмент демократии — следственные полномочия в руках не только исполнительной, но и законодательной власти, возможность законодателей не только принимать законы, но и независимо ни от кого следить за их исполнением. В числе тех, кто поплатился за нарушения закона — были высокопоставленные чиновники уровня директора ЦРУ, а один президент — и должностью сам поплатился. Но пока это тут рано.
Что касается гласности в США — то там и в помине нет такой вольницы, какая разыгралась в Союзе в середине восьмидесятых. С одной стороны — в США есть сильная расследовательская журналистика, ежегодно вручается Пулицеровская премия, не счесть чиновников, которые вынуждены были уйти после расследований в прессе. С другой стороны — в США ложь и клевета оборачиваются многомиллионными исками в суде, в любом СМИ существует отдел проверки фактов, и эта работа считается очень важной. Пресса времен Перестройки — полностью забыла о фактах в угоду громким и сенсационным, часто лживым разоблачениям. Никто и никакой ответственности за сказанную тогда ложь не понес. Вообще — перестроечная пресса отличалась еще и легковесностью, иногда просто диву даешься, читая статьи той поры — непробиваемая наивность, вкупе с глупостью. Пресса не выполнила тогда своей задачи, не смогла ни рассказать людям правду о прошлом ни предупредить об опасностях таящихся в будущем. Как сказала будущий лауреат Нобелевской премии по литературе Светлана Алексиевич «Мы были преступно романтичны».
А вот я быть «преступно романтичным» — просто не имею права
Замятин Леонид Митрофанович — человек сам по себе интересный. Дипломат школы еще Вышигского и Молотова.
Мало кто знает, что при Сталине на короткое время НКВД лишилось своей внешней разведки — был создан так называемый Комитет информации МИД. И Берия тут же создал под своих ГУСИМЗ — Главное управление советского имущества за границей. Вот, Замятин— он как раз начинал именно там, в комитете информации. После отставки Сахаровского — он рассматривался как кандидат на должность главы ПГУ КГБ СССР. Но назначение не состоялось, а его назначили в ТАСС. Сейчас он вернулся в ЦК, должность дали за литобработку воспоминаний Брежнева.
Холуй? Да вряд ли.
— Товарищ Замятин
— Михаил Сергеевич?
— Чайку?
— Не откажусь.
— Или кофе? Мне вот тут товарищи йеменский прислали.
— Можно и кофе.
Интересно, что он думает? Может он думает, что я книгу писать собрался. Сначала дело надо сделать, потом и будет о чем писать
— Разговор у нас долгий планируется, Леонид Митрофанович
— Весь внимание.
— В ТАСС не планируете вернуться?
Предложение его огорошило — шаг вниз по карьерной лестнице
— Михаил Сергеевич... за что?
— Не за что. А для чего. Нужен мне человек на реальном деле. Точнее, дел будет несколько.
...
— Первое. Смотрите что происходит. У нас есть ПГУ — раз. ГРУ — два. Вроде как две разведслужбы, друг друга проверяют, контролируют, так?
...
— Не совсем так. Тут у нас наметился прогресс по афганскому урегулированию — но пять лет войны, и погибших советских воинов — их ведь не денешь никуда. И матерям их — не объяснишь. Я в последнее время много думаю о том, почему мы настолько неадекватно оценивали обстановку в Афганистане. В том числе и потому что КГБ и ГРУ давало по стране взаимоисключающую информацию, и на основании ее нельзя было принимать решения. Но их приняли. Штука в том Леонид Митрофанович, что напрашивается создание третьей службы. Особенностью которой будет то что она будет пользоваться информацией исключительно из легальных источников и основной упор сделает на анализ и прогнозирование. Напрашивается МИД, но это будет еще одно ПГУ, там кадры из одной колоды — а надо из разных. Обновлять надо кадры привлекать новых людей с новыми подходами. И остается только одно — журналистика.
— Но ведь есть же белый ТАСС, Михаил Сергеевич[52].
— Есть и белый и синий. Отличное начинание — но используется оно процентов на десять от силы. Нужно системно развивать аналитику и прогнозирование. Нужно подготовить еще один вариант бюллетеня — с дайджестом основной англоязычной и в целом европейской прессы. Назовем зеленый ТАСС или желтый — неважно. Нужно в структуре ТАСС создавать управление, которое будет выписывать и заниматься профессиональным анализом западной прессы, выпускать бюллетени. Отдельно — научно-технический отдел, отдельно — политический[53].
Не понимает. Пока не понимает. Потому что не знает, что такое интернет и социальные сети. А я знаю. Это вклад в будущее, в далекое будущее. Но не только. На самом деле в странах Запада нет как у нас, привычки все засекречивать (при Ленине, например, была секретная инструкция по борьбе с... вшивостью) и значительная, не менее 80 % информации, которую в принципе можно добыть по стране — находится в общем доступе. Ее надо просто взять, собрать и
