Книга Главред: назад в СССР 3 - Антон Дмитриевич Емельянов

ситуация c сибиреязвенными скотомогильниками на полном контроле райкома партии и областного комитета КПСС.

— Спасибо, Анатолий Петрович, — поблагодарил я. — Варвара Афанасьевна, вам тоже спасибо. Если позволите, добавлю от себя. Александр Глебович, — я позвал Якименко. — Ответьте нам, пожалуйста, как специалист по истории родного края. Существуют ли на территории города Андроповска и района старинные захоронения людей, погибших от инфекционных болезней? И да — я так полагаю, что вопрос c сибирской язвой закрыт, никто больше не путает кладбища co скотомогильниками?

Жестковато получилось, но так порой, на мой взгляд, и надо. Чтобы люди думали, прежде чем что-то сказать. И мой последний вопрос относился ко всей аудитории. Как только присутствующие наперебой начали и быстро закончили соглашаться, я пригласил Якименко.

— Александр Глебович, попрошу вас к трибуне.

— Добрый вечер, товарищи, — начал Якименко, встав у стола и нервно теребя руками. — Средневековые моровые кладбища в городе действительно есть, и располагаться они могут где угодно. А вот в более позднее время, к примеру, во время тех же холерных эпидемий, умерших от болезни хоронили за городской чертой. В любом случае, как нам уже сказали врачи, опасности нет. Никакая холера и никакой тиф, a уж тем более точно никакая «испанка» нам сегодня не угрожают. Вот только существует еще один острый вопрос, который мне бы хотелось поднять…

Он откашлялся, прочищая горло, и продолжил. В этот момент он словно бы неуловимо изменился. И причина была ясна: Якименко говорил o том, что его больше всего волнует.

— В общем, ситуация следующая, — голос краеведа звучал чуть громче обычного. — Я бы сказал, двоякая. С одной стороны, как мы уже знаем, никакой опасности заражения нет. А значит, как будто бы можно строить на старом кладбище. Но c другой стороны… У нас в городе и так мало осталось памятников старины. Не нужно уничтожать еще один. Я ведь хочу напомнить, что раньше на том месте стоял Сретенский храм, классический восьмерик на четверике, восемнадцатый век. Сейчас от него ничего не осталось, но есть старые надгробия. Отдельные — это настоящие шедевры. Собственно, у меня все. Надеюсь, товарищи, на ваше благоразумие.

— Спасибо вам, Александр Глебович, — сказал я. — У кого-либо есть вопросы по теме?

— Разрешите мне, — co своего стула во весь рост поднялся крепкий секретарь ВЛКСМ Жеребкин.

— И я бы тоже хотел! — поднял руку «гоустхантер», как я назвал любителя паранормального. Забыл совсем, как его на самом деле…

— В порядке очереди, — я вежливо напомнил ему. — Сначала товарищ Жеребкин, потом и вы сможете задать свои вопросы.

— А у меня не вопросы, — паранормальщик даже гордо подбоченился, задрав нос, как будто научное открытие совершил. — Я бы хотел выступить… Исключительно в рамках темы, разумеется.

Меня так и подмывало отказать доморощенному Фоксу Малдеру, но он собрал необходимые пятьдесят подписей и потому сегодня формально один из нас.

— Принимается, — сказал я. — Может быть, кто-то еще хочет высказаться более подробно?

Вызвались двое: Котиков и Кандибобер. Причем если желанию Васи я не удивился, то старушка-экоактивистка, на мой взгляд, должна была высказаться в поддержку Якименко. Не из-за любви к старине, как тот, a из-за мнимой опасности заражения — она-то как раз в подобное верила. Об этом я узнал, когда она громким шепотом поделилась мнением c отцом Варсонофием.

Тем временем вперед вышла Фаина, вытянула по очереди бумажки c именами, определяя очередность выступлений. Ловко, a я сам собирался назначать, но так даже лучше. Впрочем, у нас для начала еще вопрос от Жеребкина. Или даже несколько, судя по его боевому настрою.

Довольный секретарь районного комсомола встал, потянулся и сделал несколько довольно агрессивных движений, словно боксер на ринге. Вызывающе, но нарушением не является. Надо, пожалуй, доработать правила. Интересно, Жеребкин искренне хочет разнести Якименко в пух и прах? Или понимает, что все это — не более чем тонкая игра? Вот Краюхин c Козловым, я думаю, отлично понимают. Сидят и не вмешиваются, ждут, куда на самом деле вывезет кривая народного мнения. Точнее, пока еще не совсем народного — члены дискуссионного клуба тут скорее как ретрансляторы идей, из которых и будут выбирать жители города.

— Задавайте вопросы, товарищ Жеребкин, — я вежливо поторопил комсомольца, a то что-то он затянул c интригующим молчанием.

— Да-да, конечно, — спохватился Жеребкин. — Скажите, Александр Глебович, какую историко-архитектурную ценность представляет собой фактически несуществующее Сретенское кладбище? Храма там больше нет, могилы, как бы это ни было прискорбно, уничтожены и разорены. Причем, что особенно хочется подчеркнуть, во многом в этом повинны немецкие оккупанты. Так что именно вы хотите сберечь? Поле c обломками? Заросли сорняка?

— Я предлагаю провести на месте бывшего кладбища археологические изыскания, — уверенно ответил Якименко, не поддавшись на явно провокативную речь комсомольского секретаря. — Многие надгробия девятнадцатого и даже восемнадцатого века наверняка уцелели, просто оказались под слоем почвы. Фактически это старинный некрополь, представляющий собой огромную историческую ценность. На Сретенском кладбище хоронили в том числе лучших представителей любгородских сословий… Это же источник исторических открытий. А вдруг именно там находится могила Муравьева-Любицкого?

— Сословия, — Жеребкин словно бы смаковал это слово. — Странно слышать это в советском доме культуры советского города. Сословия в нашей стране еще c тысяча девятьсот семнадцатого отсутствуют. Вы хотите внести сумятицу в общество? Восстановить неравенство в советской стране?

— Кто вам такое сказал? — возмутился Якименко, a из аудитории послышался возмущенный ропот. Причем пока было непонятно, на чьей стороне люди. — Да, сегодня сословий нет, однако они были. Это история. И мы не можем вычеркнуть из нее людей просто потому, что кто-то решил уничтожить память! Скажете, что купец Харитонов, который открыл земскую лечебницу на свои деньги, недостоин доброго отношения? Это же немыслимо — в городе, для которого он столько сделал, даже нет памятника! А граф Рысевский? Это же он создал детский приют в нынешнем поселке Лесозаготовителей!

— Безусловно, эти люди достойны памяти за добрые поступки, — ответил Жеребкин. — Но те самые сословия, на которые вы не хотите обращать внимание, как раз и дали им такую возможность. На купца работали предки других жителей города по двенадцать часов в сутки, a то и по четырнадцать. И это не просто жизнь, отданная за копейки, часть из которых нам кинули подачку, a время… Время на развитие, на детей,